тратила. Больная была. Чахотка…
При упоминании врача Дан насторожился.
– Кто ж ее такую пользовал? – как можно небрежнее спросил он. – Видно, дешевый врач.
– Может, и не врач, – вздохнула толстуха. – Может, врет. Не больно его лечение Энни помогало. Разве хороший доктор нашу сестру примет? Майкл Острог, здесь где-то недалеко живет. Приезжий он. Не знаю уж откуда. А теперь пойду я. На ужин еще заработать надо…
Она развернулась и зашагала туда, где хихикала Горбатая Элис, старательно соблазняя двух пожилых возчиков.
– Так где он живет, не подскажешь? – крикнул ей в спину Дан.
Толстуха, не оборачиваясь, пожала плечами:
– Не знаю. Рядом где-то. Частенько в «Сковороде» бывает. Черноволосый такой, высокий.
– Пошли обратно, – скомандовал Дан. – И сделай лицо пожалостливее, как будто у тебя что-то болит.
Настя старательно скорчила плаксивую физиономию, согнулась, прижимая руку к животу:
– Так?
– Пойдет.
Вернувшись в трактир, который к тому времени уже наполнился посетителями, Дан подошел к стойке, выждал, когда хозяин окажется поближе, и сказал:
– Добрый человек, не подскажешь ли: может, есть у вас тут какой лекарь поблизости? Сюзи, жену мою, прихватило. Никогда такого не было. Слезами заливается, идти не может. Живот у нее скрутило. Вон, зеленая вся.
Бросив взгляд на Настю, которая добросовестно изображала то ли приступ аппендицита, то ли желудочные колики, трактирщик протянул:
– Да есть тут один, Майкл, кажется. Он и девок уличных лечит. Только сегодня его в «Сковороде» не видно. Ты подожди, может, еще появится.
– Ой, сил нет! – взвыла Настя и для убедительности пустила слезу.
– Не подскажешь, может, знаешь, где он живет или где народ пользует? – засуетился Дан. – Мы б уж туда лучше, чем ждать.
– Недалеко, здесь, за углом. Свернешь – и прямо, третий дом. Постучи в дверь, хозяйка откроет и проводит.
– Ох, спасибо тебе, спасибо! – Дан подхватил под руку Настю и потащил к выходу.
Настя
В доме по Корк-стрит было холодно и пахло сыростью. Мрачная пожилая квартирная хозяйка провела посетителей по длинному темному коридору, остановилась перед последней дверью, трижды стукнула кулаком. Вскоре дверь распахнулась, на пороге стоял рослый, темноволосый мужчина средних лет. Он добродушно улыбнулся:
– На прием? Входите.
Дан ввел согнутую пополам Настю, испуганно проговорил:
– Вот, доктор. Приехали с Сюзи из деревни, в гости к сестрице. А тут беда такая…
– Ложитесь на кушетку, – распорядился Острог. – Не бойтесь… – Он потер руки, чтобы согреть, присел рядом с Настей. – Сейчас я ощупаю живот. Это нужно, чтобы определить, чем вы больны. Понимаете? Не волнуйтесь…
Пока он с профессиональной равнодушной приветливостью уговаривал женщину, Дан осторожно осматривался по сторонам. В глаза сразу бросились плакаты на стенах. Вроде бы ничего особенного: рисунки, на которых изображен человек без кожи, с подписями на латыни – нечто подобное встречалось в школьных учебниках по анатомии. Но что-то в них показалось Дану непривычным. Он вгляделся – все тела без сомнения принадлежали только женщинам. И в этих рисунках не было обезличенности, из-за которой они воспринимались бы как анатомические пособия. Казалось, женщины, с которых снята кожа, живые и сейчас закричат от боли.
– Здесь больно? Здесь? – Майкл уверенно пальпировал живот Насти.
Левой рукой.
Это не улика, одернул себя Дан. Космински тоже левша, а оказался обычным психом.
