Самое страшное, что может с вами случиться, – это необходимость выбора. Выбора между честью и долгом, между безжалостностью и милосердием. Когда по одну сторону стоят интересы Храма, а по другую – жизнь и судьба близкого вам человека. Храни вас Ирий от подобного выбора.
Пока ехали в карете, Виктория анализировала прошедший разговор, и чем больше она думала, тем сильнее хмурила лицо. Ворон, сидящий напротив, тоже был тих и задумчив и только перед самой остановкой спросил:
– Вы тоже считаете, что мы несчастны?
Алан поднял на него взгляд. Считает ли он так?
– Нет. У вас есть выбор – уйти или остаться. А человек, у которого есть выбор, не может быть несчастным.
Ворон медленно кивнул и отвернулся к окну. Виктория вздохнула. Ей иногда было жалко своих телохранителей, но они действительно могли в любой момент изменить свою жизнь, в отличие от того же Неженки, которого лишили воли и выбора сразу после появления на свет. Рожденный жертвой. Беспомощный, зависимый, ранимый и очень одинокий. Он только начал оттаивать, учиться доверять людям. Леонардо напоминал Виктории бездомную собачонку, которую приютили сердобольные люди и которая все время боится, что ее вновь выкинут на улицу. Заискивает, виляет хвостиком, вздрагивает от каждого громкого звука и ластится к тому, кто ее жалеет. О том, что придется пожертвовать Неженкой, думать не хотелось. От этих мыслей она чувствовала себя предателем и садистом, на душе моментально становилось мерзко и хотелось плюнуть на все и вернуться на фронтир, запереться в Крови и жить спокойно в окружении дорогих и близких людей.
У ворот постоялого двора их ждали Хват и Оська. Они весело скалились, грызли трофейные яблоки и о чем-то переговаривались с вышибалой.
– Эй, Кузнечик, – громко крикнул десятник и махнул рукой. – Все пошли в мыльню. Ждем тебя и ксенят.
Лис скривился, но парни промолчали. Первые дни после того, как Оська пропел очередную песенку про ксенят и морского царя, они еще пытались бороться с прицепившимся прозвищем, но затем философски махнули рукой на шутки и подначки попутчиков.
– Ступайте, я подойду позже. Возьму кое-что в комнате, – громко ответил Хвату Алан и вошел в помещение, удостоившись внимательного взгляда вышибалы.
На улице смеркалось, и в зале прибавилось народа. Почти все столы были заняты, между ними сновали подавальщики-рабы в зеленых передниках. Кирим стоял на небольшой возвышенности у шкафа с посудой и, словно капитан судна, с высоты следил за порядком, иногда показывая пальцем на тот или иной столик, к которому тут же устремлялся свободный подавальщик. Похоже, что корчмарь не преувеличивал класс своего заведения. На Алана никто не обратил внимания, кроме трех наемников, сидящих у стены. Они проводили его подозрительными взглядами, но когда он подошел к Кириму, потеряли интерес к собрату по оружию.
– Кирим, хозяин хочет, чтобы ты выделил человека, который проводит Маю домой. Через полрыски.
– Я сам ее отведу, – буркнул корчмарь и откровенно усмехнулся.
– Не скаль зубы, – холодно произнес конт, прекрасно понявший его усмешку. – Хозяин не дарит Мае свободу, а выгоняет ее.
Дверь в номер Иверта была заперта, и Алан хорошенько стукнул по ней ногой.
– Ураган, открой! – Голос прозвучал так властно, что охранник, стоявший у двери в комнату Алана, резко повернул голову и выпрямился, положив руку на рукоять меча.
Иверт открыл спустя несколько секунд и отодвинулся в сторону, одной рукой придерживая штаны, а второй захлопывая дверь.
Алан обвел взглядом комнату. Разбросанная одежда, смятая постель и Мая, закутанная в тонкое одеяло и сидящая на кровати с поджатыми ногами. Виктория прислушалась к своим чувствам. Ни ревности, ни злости, только сожаление.
– Оденься, – холодно бросил Алан девушке. – Через полрыски Кирим проводит тебя к отцу. Иверт, где документы на Маю?
Горец, не задавая лишних вопросов, полез в шкатулку и, покопавшись в бумагах, вытащил сложенный вчетверо листок. Алан сел за стол, на котором стоял письменный прибор, и, найдя в документе строку «новый владелец», аккуратно написал печатными буквами: «Дарована свобода. Граф Алан Валлид». Потом поставил дату и размашисто расписался. Пока он медленно и старательно выводил буквы, Мая успела одеться.
– Скажи мне, «подарочек», кто все это придумал, твой отец или Алвис?
