Если этот лопух наколол ей под лопаткой вот такую славную штуку только за то, что она с ним душевно, в два голоса, спела пару тягучих баллад и показала грудь, что бы он отчебучил за большее? Нет, жаль, жаль, что на него нет теперь времени. В отличие от этого кудрявого юного дурачка шкипер был перспективен… А этот – что с него возьмешь? Даже глазами и ушами его в этом славном доме не сделаешь, сразу видно, что он болван. Нет, не нужен ей пока этот квест.
– Кудряшка, веди нас к дону Чезаре, – процедила Кристи сквозь зубы. – Мы очень устали, поверь, и любое препятствие, отделяющее нас от отдыха, будет просто уничтожено. Я не шучу, и этот небритый дядька тоже.
Джованни понятливо кивнул и заспешил по дорожке, выложенной красивой пестрой плиткой. Она петляла по тенистому саду, огибая деревья и фонтанчики.
– Миленько, – просопела Кристи, которая перла ковер с пленницей из последних сил. – Неслабо у них земли, если такой сад отгрохали.
– Острова Дэвиса – их вотчина, – отозвался Штрюг. – Захотят – и все деревьями засадят. А что? Их земля, их право.
– И здесь будет остров-сад. – Кристи потрясла головой. – Забавно.
– Пришли. – Джованни указал компаньонам на небольшую беседку, стоящую на берегу крохотного озерца. – Ожидайте здесь.
Нимало не заботясь о содержимом ковра, концессионеры одновременно сбросили его на пол беседки и, тяжело дыша, опустились на скамейки.
– Жуткий климат, – сообщила Штрюгу Кристи. – Здесь сумасшедшая влажность, не то что в Порт-Реале.
– Мне бы твои заботы. – Старый бандит снял шейный платок и вытирал им багровое лицо. – Шут с ней, с влажностью, нам бы живыми отсюда выйти. У Фаттов ведь как – в дом пускают всех, а вот выходит из него только один из трех вошедших. Вот такая арифметика.
– Это слухи, – раздался бархатистый голос. – Злые языки хуже стилета.
Голос завораживал, он был глубокий, в нем чувствовалась мощь самца, имеющего право повелевать всеми вокруг, и одновременно легкая ироничность. Да, это было сильно.
Кристи повернулась и увидела у входа в беседку человека, которому этот голос, собственно, принадлежал и внешний вид которого ему совершенно не соответствовал. Однако локацию делали люди с извращенным чувством юмора, а как иначе можно объяснить, что голос истинного повелителя всех женских сердец достался груде трясущегося жира на коротеньких ножках? И это – «Малыш»?
– Обожаю смотреть на женщин, которые сначала меня слышат, а потом видят. – Чезаре Фатт расхохотался. – По молодости меня это выражение лица у дам оскорбляло, ну как же? Я, видите ли, для них плох, я толст. Даже, помню, нескольких задушил за слишком кислые физиономии. А потом повзрослел, комплексы поутихли…
– Важно не то, как вы говорите, важно – что, – кивнула Кристи. – Все остальное – бутафория.
– Меня зовут Чезаре, прекрасная донна. – Толстяк подошел к ней и обозначил что-то вроде поклона, проще говоря – помахал
