ее яда, и на этом все заканчивалось.
Однако она не успела насладиться произведенным эффектом – над ней сверкнул огромный нож и отсек ей голову. Вся проглоченная вода потоком хлынула из тела.
Рыбу рассекли пополам, затем аккуратно вынули из нее печень, а также органы пищеварительной и репродуктивной систем.
После этого их поместили под пресс, с помощью которого получили примерно полстакана желтой жидкости.
Жак Кляйн совершал манипуляции в плотных перчатках. Он вылил жидкость в пробирку и добавил туда несколько капель сока мандрагоры и белладонны, в пропорциях, сообщенных ему Бароном Зупимбой.
Полученную смесь опробовали на мыши, которая мгновенно впала в состояние каталепсии. С медицинской точки зрения мышь была мертва.
Спустя два часа Жак привел животное в чувство с помощью микстуры на основе дурмана и белены. Вид у мыши был ошалевший, словно она тронулась умом, но при этом она двигалась, хоть и механически, и у нее билось сердце.
Шамбайя, Икар, Эрик и Шарлотта незамедлительно были поставлены в известность о прорыве, совершенном Жаком.
– Думаю, я только что создал первую мышь-зомби, – объяснил им Жак.
От мышей он перешел к зомбированию кролика, свиньи, кошки и, наконец, шимпанзе.
– Что ж, настал черед испытать «микстуру» на человеке, – объявил Жак.
У Эрика Джакометти не вызывала особого восторга перспектива повторения трагедии наподобие той, что случилась с Акилешем.
– Мы протестируем ее на мне, – объявил Жак. – Мне уже доводилось впадать в сонный паралич, и я смог выкарабкаться. Если мои догадки верны, то это состояние должно быть схоже.
Икара впечатлила сила воли отца.
– Но, папа, ты же видел, как это действовало на обезьян… Даже если ты не умрешь, вполне возможно, что ты навсегда останешься… странным.
– Не бывает успеха без риска. Если я не попробую, то буду корить себя за это всю оставшуюся жизнь.
– Почему ты думаешь, что у тебя все получится? – спросила Шамбайя.
– Если верить линиям руки, то через двадцать лет я буду жив, – ответил на это Жак и дотронулся до лица. – Ведь через двадцать лет я должен буду присутствовать на важной встрече…
– С кем?
Он не ответил, но подумал:
Местом проведения эксперимента был выбран кинозал, где демонстрировались онейрические фильмы. На часах было 22 часа 20 минут.
– Пройти через дверь на дне озера можно, лишь оказавшись между братьями Гипносом и Танатосом: именно там скрыто самое глубокое логово Морфея, – многозначительно сказал Эрик Джакометти.
Жак Кляйн направился к флоат-камере – широкой ванне из пластика, наполненной соленой водой; вода позволяла поддерживать онейронавта в состоянии невесомости и изолировала от тактильных ощущений. Управление температурным режимом взял на себя Эрик Джакометти. Многочисленные кабели, соединенные с электронными устройствами – инфракрасными камерами, компьютерными томографами и датчиками жизнеобеспечения, – выходили наружу через отверстие, расположенное у основания флоат-камеры. Все они были подключены к компьютеру, в котором фиксировались все получаемые данные.
– Чем-то похоже на гроб, – отметил Икар, фотографируя флоат-камеру на смартфон.
– Скорее на саркофаг, – уточнила Шарлотта.
– А я бы сравнил ее с коконом скарабея, который, согласно египетской мифологии, позволяет скарабею умереть и вновь возродиться, – сказал Жак. – Похоже, мы превращаемся в участников культа Атона.
Он неспешно разделся и положил вещи на стул, предварительно свернув их в знак того, что имеет твердое намерение вернуться и снова надеть все это. Трусы в гавайском стиле он не снял. Затем он сам прикрепил к голове датчики
Икару было поручено снимать все происходящее на видео с разных ракурсов.
После нескольких минут концентрации Жак Кляйн почувствовал себя готовым. И вошел в саркофаг.
Двадцать три часа. Температура воды – 23 градуса.
Эрик Джакометти поставил Жаку капельницу. Зажегся дисплей монитора для контроля за показателями функций тела. Загорелся также большой центральный экран, на котором должно было отображаться путешествие онейронавта.
