провалиться внутрь. Работа была долгой и утомительной. И до ее завершения было еще далеко.
– Надеюсь, пока мы все не закончим, наемники будут вести себя тихо и…
Фрэнки уснул столь внезапно, что Жак едва успел его подхватить, чтобы он не свалился в ров. Два сеноя отнесли его в хижину, держа за руки и за ноги.
– Пойдемте обедать, – предложил Шуки Жаку.
Жак уже не опасался есть. Мясо и овощи выдерживались на бамбуковых листьях, разложенных на раскаленных углях центрального очага. Так они насыщались вкусом бамбука. В качестве специй использовали перец и что-то серое и мохнатое с белым мясом внутри – вероятно, паучьи лапки. – Жак предпочел остаться в неведении, хотя ел с удовольствием.
Он сел на ствол дерева, служивший скамьей. Вскоре к ним присоединился только что проснувшийся Фрэнки. Шамбайя также присела рядом.
– Ваша мама обучила нас вашему языку, а кроме того, благодаря ей мы многое узнали о внешнем мире. Как называется ваша деревня? – спросила она.
– Париж?
– Да-да, Париж. Мне бы хотелось когда-нибудь побывать там. Она говорила, там очень красиво.
Наклонившись вперед, девушка взяла два горячих бамбуковых листа с мясом и протянула мужчинам. Они приступили к еде.
– Вам нравится наша пища?
Жак и Фрэнки молча кивнули.
– Расскажи мне еще о маме. Как ей жилось здесь? – спросил Жак.
– У нас с ней были особые отношения. Мы часто разговаривали, поскольку ваш язык давался мне легче, чем остальным.
– Она рассказывала… обо мне?
– Да, и о вас и о вашем отце Франсисе.
– Почему она не попыталась связаться со мной?
– У меня создалось впечатление, что она боялась, что вы узнаете какую-то ее тайну. Что-то вызывавшее у нее стыд и страх.
Жак покачал головой:
– У мамы был секретный проект, тайная жизнь, загадочная личность и подчас… непонятное поведение. Она уехала, не объяснившись и не попрощавшись. Я был обижен на нее и хотел бы потребовать у нее объяснений. Теперь я ощущаю себя обманутым из-за того, что не могу поговорить с ней.
– Разве вы не можете увидеть ее во сне? Там вы сможете расспросить ее обо всем.
– Мама никогда не снилась мне. Даже здесь она остается немой.
Шамбайя улыбнулась:
– Она говорила мне, что научила вас видеть сны.
– Да, но мне кажется, что ваши знания намного обширнее моих. Это как если бы преподаватель йоги оказался в Тибете и обучался буддизму у Далай-ламы. Все-таки это другой уровень.
– Мне не знакомы слова «йога» и «Тибет». Знаете, я могу говорить на вашем языке, но мне недостает знаний в области культуры, истории и географии. Мне многое предстоит наверстать.
– Вы говорили, что являетесь Властительницей сновидений. А в чем состоят ваши обязанности?
– Ваша мама причисляла меня к онейронавтам. Она говорила, что я практикую «осознанные сновидения».
– Действительно, мама хотела познакомиться с вашим племенем, чтобы больше узнать об этой теме.
Шамбайя долго пережевывала пищу.
– Как вы нашли нас здесь, на этом удаленном острове? – спросила она.
– Дело в том, что мой «будущий я» приснился мне и сообщил нужные сведения. Вам не случалось видеть себя во сне старше или моложе? – спросил Жак, довольный тем, что ему удалось удивить специалиста в области снов.
– Значит, это ваш «будущий я» сказал вам приехать сюда?
Шуки принес им по кусочку дуриана.
Жак ел его, зажав нос. За вкусом забродивших отбросов скрывался нежный вкус сыра с миндалем и луком.
– Возможно, когда-нибудь я полюблю этот фрукт, – признал он. – Когда мне впервые дали кусочек камамбера в детстве, меня чуть не вытошнило, но сейчас я его обожаю.
– Хотелось бы мне когда-нибудь попробовать ваш камамбер, – сказала Шамбайя.
