отчужденность, секретность.
– Мамины ценности прекрасны, но мир таков, что в нем безнаказанно совершаются убийства, похищения людей, грабежи… Ты что, забыл, как тебя самого похитили?
Ж.К.28 сел в кресло-качалку и принялся медленно раскачиваться.
– Выходит, вы советуете мне построить отель…
– Небольшой отель, и цены должны быть высоки. Но, потеряв в количестве, вы выиграете в качестве.
Ж.К.28 неспешно потягивал коктейль, он и не помнил, как он оказался в его руках.
– А я? Чем мне еще заниматься, помимо этого?
– Ты? Ну, ты будешь учиться и наслаждаться жизнью.
– И какой будет следующая засада на моем пути?
Ж.К.48 таинственно улыбнулся и тоже стал наслаждаться несуществующей пина-коладой.
Теперь Жак Кляйн смотрел на «будущего себя» другими глазами. После первоначального недоверия и даже раздражения он испытывал почти что симпатию к человеку, которым станет через двадцать лет. Вероятно, это заметил его визави.
– Полагаю, Ж.К.28, ты никогда до сего времени и помыслить не мог, что мы будем друзьями. Потрясающая головоломка: ты хочешь быть другом человека, которым станешь, а я хочу быть другом человека, которым был? – Он подмигнул ему и протянул руку.
Темные волны набегали на скалы со звуком бьющегося хрусталя. Крабы, казалось, вальсировали в такт приливам и отливам. Над тропическим лесом летали яркие попугаи ара. Похожие на гномов обезьяны носачи оглядывали окрестности. Крикнула птица калао – обладательница сдвоенного клюва. Туда-сюда сновали белки. Порхали бабочки. В траве прятались змеи, ящерицы, пауки и лягушки. В этом месте биологическое разнообразие еще не было нарушено, и все жили в гармонии с окружающей средой.
На рассвете в спящую деревню проник павлин. Он распушил хвост и издал короткий крик, разбудивший петуха, и тот так громко прокукарекал в ответ, что сорвал голосовые связки. Небо залилось розовым цветом, сменившимся оранжевым. Петушиное «кукареку» наперегонки подхватили постояльцы курятника, спровоцировав выброс в кровь кортизола – гормона бодрствования – у обитателей деревни. Начался массовый подъем на поверхность из глубин сна. Пятая стадия, четвертая, третья, вторая и, наконец, первая. Веки вздрогнули и открылись. Рты зачмокали, кулаки принялись тереть глаза. Младенцы заплакали, дети засмеялись. Начался концерт из птичьих криков, шума листвы, визга обезьян, перелетающих с ветки на ветку.
Жак Кляйн, хотя и любил все эти звуки, спал с берушами в ушах. Пока деревня пробуждалась, он продолжал спать. И спал до тех пор, пока на лоб ему не сел комар. А тут еще луч солнца угодил прямо в глаз, проникнув сквозь дыру в стене.
От дельта-ритма глубокого сна его мозг перешел в состояние тета-ритма, характерного для полного расслабления, затем – к альфа-ритму, который наблюдается при спокойном бодрствовании, и, наконец, к бета-ритму, свойственному активному бодрствованию.
Едва проснувшись, Жак сразу схватил смартфон, который зарядил с помощью солнечной батареи, обнаруженной на корабле Киамбанга, и стал рассматривать свою гипнограмму: четыре полных цикла с мастерски выполненными погружениями в парадоксальный сон. Более двадцати минут сновидений. Оценка: восемьдесят восемь процентов. Что ж, ночь удалась.
Он записал в блокнот сновидения, стараясь припомнить как можно больше подробностей и нестыковок, затем освежился в резервуаре с теплой водой, почистил зубы, оделся и вышел на улицу.
К моменту его появления все жители деревни уже сидели у очага и оживленно беседовали. Шамбайя указала Жаку на свободное место рядом с собой.
– Сегодня мы впервые за последнее время собрались на церемонию обсуждения ночных сновидений, – объяснила она. – В силу не самых приятных событий над нашим разумом довлела реальность. Теперь же мы возвращаемся к привычному для нас действу.
Жак обратил внимание на двух угрюмого вида мужчин, о чем-то говоривших.
– Тот, что справа, видел во сне, как спал с женой того, что слева, и теперь хочет принести дар в качестве извинения, – прокомментировала Шамбайя.
– Дар?
– Да. Песню. Благодаря этой песне он сможет подключиться к духу, который придет ему на помощь в непростой ситуации.
Действительно, мужчина справа стал напевать, и все подхватили мелодию в знак поддержки. Затем «провинившийся» передал «пострадавшему» лист бумаги с написанными на нем словами.
