Вошли шестеро гномов. Двое седобородых, но крепких и жилистых старика, обменялись рукопожатиями с хозяином дома, подошли к Юрао и тоже руки пожали. Сели. Только после этого остальные вошли. Среди них выделялся рослый, что удивительно для подгорного народа, плечистый гном с черными бородой и волосами, и взглядом мрачным таким – озноб по спине пробежался.
Нам вошедшие просто поклонились и тоже все расселись. В уютной гостиной тут же стало тесно. Мастер Молес вернулся на свое место и повел речь:
– Почтенные старейшины, знакомьтесь – совладельцы конторы частного сыска «ДэЮре». госпожа Дэя Риате и лорд Юрао Найтес. Компаньоны временно работают в СБИ, по приглашению самого лорда Тьера.
Если в начале представления на нас смотрели скорее с насмешливым любопытством, то после упоминания имени магистра, любопытство сменилось глубоким уважением.
– Госпожа Риате, лорд Найтес, знакомьтесь – совет старейшин столичной гномьей общины, – продолжил мастер Молес. – Почтенный мастер винодел, господин Гровас, – первый из седовласых чуть склонил голову, – почтенный мастер ювелир, поставщик императорского дворца господин Золер, – второй из вошедших тоже слегка склонил голову.
Стоит ли говорить, что теперь мы с Юрао смотрели на него.
Причем жадно очень и выжидательно. Мастер Молес, едва хотел продолжить, но мастер Золер оборвал его насмешливым:
– И чего хотят господа следователи?
Господа следователи смутились, точнее я смутилась, Юр весело ответил:
– И чего испугался господин ювелир? Мы к налоговой службе отношения не имеем, доходами не интересуемся, стригоями и бадзуллами не являемся.
– Ооо, – разом протянули все гномы.
– Третьего дня в управлении был, – начал мастер Золер, – значит оно как – свадебка у государевой дочери, все леди двора новыми драгоценностями озаботились, стало быть, доход получен, иду значит отстегивать. А они!
Трагическая пауза, и все молча внимают, чтобы услышать:
– Они мне: «Все перечисления только через Императорский банк». Я им: «Почтенные, где это видано?! С каких пор?». «Новый императорский указ, – говорят, – все платежи через Императорский банк».
Все потрясенно молчали, и только я не выдержала:
– И что вы сделали? Перечислили?
– Я?! – на меня странно посмотрели. – Девочка, кто тебя жизни-то учил?
Мне даже неудобно как-то стало, но это мне, а Юрао нагло сообщил:
– Хорошо ее жизни учили, просто налоговыми отчислениями в нашей конторе я заведую, а Дэй у нас пока образование но профилю получает. Так чем завершилось все?
Гном потер седую бороду, хитро прищурился да рассказал:
– Указ императора это для лордов всяких, а мы, подгорный народ, свои права знаем. Обязать проводить выплаты через аккурат единый банк ни стригойи, ни сам император не может, не по закону это. А вот коли закон примут, да базу под него подведут и Императорский над всеми банками поставят, да золотой запас ему обеспечат, вот тогда милости просим указы строчить.
– И за пять лет не управятся, – второй из седых старейшин хмыкнул в бороду, – а к Жусу ходил?
– Сняли Жуса, – мастер Золер руками развел, – и замов его поснимали, теперь глава в налоговой бадзулл Кривеник.
– Бадзулл? – переспросил потрясенный Юрао. – С каких пор?!
Я тоже была потрясена до глубины души. Потому что стригойи мелкие, юркие, дотошные и пунктуальные, как-то так со временем вышло, что по налоговым исключительно они и сидят. Такого не обманешь и не запугаешь, а в документации у них всегда чистота и порядок. Стригойи власть налоговой службы, а бадзуллы – сила. С должниками именно они разбираются, да контрабандистов на раз ловят, а допустили бы этих темных придорожных духов в службу по контролю за переселенцами и не было бы в империи перебежцев
– бадзуллы свое дело хорошо знают. Но чтобы представить бадзулла с перекатывающейся призрачной мускулатурой склонившимся над письменным столом и скрупулезно бумаги заполняющим?!
– А когда назначили? – спросил господин Молес.
– Третьего дня, – отозвался Золер. – Видать моментом пользуются, покамест император дочкой занят. Жаль наследничек у нас, скажу я вам, не хозяйственный вовсе. У его высочества прошения годами неоткрытые лежат, да не прочитанные. То ли дело Тьер утром прошение подал, через час принял, выслушал, вопрос решил. Да грозный, да суров, аж оторопь берет, но ведь дело
