накрывший территорию. Следующий удар пришелся на нежить, и неупокоенная толпа тут же повалилась наземь, лишившись всяческих признаков жизни, — да, беломагическая рожа был силен.
Следующим действием белого стал поисковый импульс, за секунду облетевший сад, и озвученный Арвейном итог был таков:
— Белый маг, печать сорвана, уровень силы высочайший, крайняя степень безумия…
Пауза, в течение которой мэтр Октарион напряжено хмурился.
И вопрос:
— Почему не нападает?
Лично мне было превосходно известно, отчего белый псих не нападает, и я была более чем уверена — не нападет еще достаточно долгое время — не менее получаса точно, но черную ведьму никто ни о чем не спросил. Меня совершенно неуважительным образом прижимала к себе госпожа Торникай, а мэр целиком и полностью закрывал обзор на парк, и, собственно, когда все вопросительно повернулись к парку, я опять же ничего не увидела!
И когда мэтр Октарион, используя объединенные силы своего отряда, расшвырял деревья, открывая видимость на сумасшедшего, я продолжала наблюдать исключительно спину господина мэра. И вот эта спина неожиданно содрогнулась. И вся толпа жителей, которым было видно, содрогнулась тоже. И белые отреагировали странно.
И только черной ведьме ничего не было видно!
А затем мэр очень медленно повернулся ко мне и очень внимательно посмотрел. И что самое интересное — госпожа Торникай меня отпустила и тоже очень внимательно на меня посмотрела. И все присутствующие жители. И группа ловцов. И белые маги, которые продолжали сидеть верхом. И кажется, даже их кони. Одни умертвия не смотрели, и то потому, что их мэтр белой магии упокоил.
— Что? — хмуро оправляя платье, мрачно вопросила я у мэра.
Вегард, не выпуская аркана, сложил руки на груди и мрачно произнес:
— Любопытное решение, госпожа ведьма.
Нет, все-таки он меня бесит.
— Единственное возможное, господин мэр, — раздраженно ответила я.
— Единственное? — мэр скептически выгнул бровь.
— Ну, знаете ли, это действительно единственное бело-магическое заклинание, которое я знаю, и то благодаря магианне Анарайн, которая вечно пыталась меня им наградить и делала это столь часто, что хочешь не хочешь, а выучишь. И оно в моем арсенале всего одно, так как я, позвольте вам напомнить, потомственная черная ведьма! А доступа к черному источнику тут, как вы понимаете, нет! И вообще, будьте так любезны, сдвиньтесь в сторону, господин мэр, вы мне весь обзор закрываете!
Очень медленно мэр сделал шаг вправо, продолжая все так же укоризненно взирать на меня. Вернула ему не менее укоризненный взгляд и посмотрела в парк.
Собственно, парка уже не было — белые маги, чтобы себе путь расчистить, повыдрали половину насаждений, зато теперь было превосходно видно, как обезумевший сумасшедший бывший студент самозабвенно целуется с… деревом. А рядом с ним стоит Гардэм и стыдливо прикрывает глаза лапой — видимо, белый хранитель кинулся на мою защиту, но и сам понял, что сражаться тут не с кем. А может, и напал, но маг не отреагировал, сраженный беломагическим любовным заклинанием. Да-да, это и было то единственное, что я вообще из белой магии знала.
— А вы страшный человек, госпожа ведьма, — глубокомысленно произнес мэр.
Остальные молчали, все так же потрясенно на меня глядя. А мэр еще и продолжил:
— До этого момента я был искренне убежден, что хуже расчлененной девственницы уже ничего быть не может… Нет, знаете, в качестве белой магини вы гораздо опаснее, должен заметить.
Вот Тьма!
— Еще раз, для особо непонимающих — я черная ведьма! Черная! Потомственная! Ведьма! — прошипела разъяренная я.
Мэр глубокомысленно покивал.
В довершение моего прилюдного позора мэтр Октарион подъехал ближе на своей ошалевшей лошади, посмотрел на психа, продолжающего расцеловывать дерево, затем на меня и, ничуть не пытаясь говорить тихо, произнес:
— Это беломагическое заклинание, Телль. — А затем и вовсе повысив голос: — Ты применила беломагическое заклинание!
И теперь об этом вообще все знают, в смысле и те, кто наш диалог с мэром не расслышал!
