Янкель нетерпеливо показал рукой, не перебивай.
– Да, в Сараево. Он был сильно испуган, сказал, что ему нужно укрытие в обмен на информацию. Мы решили проверить, сам знаешь, спешка хороша только при ловле блох. Попросили его дать какую-то проверяемую информацию, полезную нам. Он дал, мы проверили. Информация подтвердилась. Тогда мы послали группу эвакуаторов, чтобы вытащить его. Связь с группой пропала вчера…
Ясно…
Спешка действительно хороша лишь при ловле блох, я это знал хорошо – об этом мне напоминают шрамы от осколков. Минно-взрывную травму я получил во дворе нашей виллы в Джелалабаде – один из информаторов на очередную встречу с нами надел пояс шахида. Меня спас Володя Гогоберидзе, сам того не желая, просто оказался между мной и эпицентром взрыва. Хоронили его в закрытом гробу…
Интересно, как Юсеф оказался в Сараево? Сараево – это вообще больная тема, остаточные последствия развала Югославии – страны, которая, возможно, была не идеальной, но давала возможность как-то существовать в мире народам, на руках которых немало крови друг друга. Выделение Хорватии поддержали все, в том числе США и ФРГ. ФРГ получала через дружественную «Кроатию» выход в Средиземное море. Тут же начали выходить и остальные, последовала драка за сербские анклавы и драка за Боснию и Герцеговину, в которой сыграла роль третья сила – мусульмане. Мы на дыбы встали уже тогда. Потом из-за пирамид началась дестабилизация Албании[14], произошла попытка отторжения от Сербии Косово. У нас ухудшение отношений с США началось еще с Боснии, в Косово чуть дело не дошло до войны. В итоге произошел свое-образный размен – сильно обкорнанное Третье союзное государство признало Хорватию, Словению, США отказались от поддержки албанских бандитов УЧК, а в сильно фрагментированной Боснии и Герцеговине был принят компромиссный вариант. Он предусматривал создание конфедерации анклавов по типу Швейцарии и формирование не одного, а целых трех правительств – сербского, хорватского и мусульманского. Забыли, правда, о том, что в БиГ нет банков, сыра, часов, и вообще нет практически ничего. Большего бреда – три правительства в и так не богато живущей территории – и придумать было сложно. Но это позволило прекратить безумную осаду и бомбежку Сараево, некогда столицы зимних Олимпийских игр, и вообще хоть как-то стабилизировать ситуацию. Югославия же, видимо, стала прологом новой холодной войны…
Теперь безумие тогдашних «веселых деньков» немного улеглось, но Албания и Босния с Герцеговиной стали воротами для исламского джихада в Западную Европу. Когда в аэропорту Загреба приземлялись иранские «Боинги-747», привозя по шестьдесят тонн оружия и снаряжения (операцию югославского спецназа в аэропорту Загреба включили в учебники), всем было все супер, и США, и немцам с их военной разведкой МАД, которая контролировала этот канал и тоже поставляла оборудование бывшей армии ГДР в зону конфликта.
А теперь в Москву то бундес-канцлер приедет, то президент Франции, а восточноевропейские страны с их проамериканской позицией уже не вызывают ничего, кроме головной боли. А ведь как радовались-то, когда ОВД рухнул. Свобода!
Свобода, твою мать…
В Жуковском техники заканчивали последние проверки черного, покрытого частично поглощающей излучение локаторов краской, обвешанного антеннами «Ан-70». Ребята закидывали в салон снарягу, я вскинул руку в знак приветствия, и мне ответили тем же. Рядом с темно- зеленым, скорее всего бронированным «базиком»[15] стоял знакомый «Пежо». Это машина генерал-майора Литвиненко, начальника главка спецназа КГБ. Я его знаю лично, потому что во время первой командировки в Афганистан он командовал «Каскадом-1».
Подошел, поприветствовал по всей форме.
– Товарищ генерал-майор…
– Времени нет. Документы подпиши, и на борт. Давай, давай…
Делать нечего. Пошел разыскивать, где мне документы подписывать. Ага, вон. Паша Станкевич с планшетником стоит, смотрит, как бы чего не украли. Арбатский военный округ, твою мать…
– Шолом, Паша…
Паша дернулся. Мама у него… короче, на пятую ногу он хромает весьма ощутимо[16]. Я не антисемит, у нас в группе были евреи, один с Одессы был парень, подорвался. Вопрос не в национальности. А вопрос в том, что в армию идут воевать – или я чего-то в жизни не понимаю…
– Попрошу…
– Ладно… где мне подписать?
Паша потыкал в экран и со скрытым злорадством в голосе объявил:
– Прошу простить, товарищ подполковник, но лететь вы не можете. У вас взыскание по партийной линии…
Баба с возу, кобыле легче.
– Паш, ты это Литве скажи, хорошо…
Интересно, стукнет или нет. В спецназе никто не пользуется фамилиями, все носят клички. Кличка должна быть такая, чтобы проговаривалась на одном дыхании. Генерала все звали Литва, хотя никаким литовцем он не был.
Пусть стучит…
