капсул, – сказал Смертин.
Зачем бы это им ни было нужно, хакеру это совсем не понравилось.
– Меня возьмут, – констатировал тот.
– Разумеется, – отмахнулся Смертин. – И есть несколько выходов из данной ситуации.
– Да ну? Кроме пули в лоб мне что-то в голову ничего не приходит, – сострил Джордж. – Просвети ученичка.
– Убежишь сам, ножками. Это раз, – сказал Смертин, на что наемник лишь фыркнул.
– Убежишь сам, но… Уверуешь в бога. Сам знаешь какого, – продолжил Смертин, и Джордж на сей раз к этому отнесся серьезнее.
– Как? – короткий вопрос.
– Магических способностей у тебя кот наплакал, – сообщил Андрей охотно, – да и взгляды тоже влияют на психику. Но… Переборешь себя и сможешь пройти инициацию, отметка божества тебе поможет. Запомни – искренняя, настоящая вера творит чудеса.
– Еще способы есть? – уточнил Уильям.
– Ждать. Просто ждать. Мы вытащим тебя позже, – сказал тот. – Иногда у тебя будут сны, будешь видеть свою семью. Но не так часто, как хотелось бы.
– Я все сделаю, – сказал Джордж. – Я все сделаю.
Он достал из бардачка фотографию жены и ребенка, поцеловал, после чего, остановившись на светофоре, сжег ее и еще пару безделушек – детский кубик и их общую с женой фотографию. Семья – нет ничего важнее. И настоящий смысл этой фразы оценит только тот, кто любит, и сам любим.
Он распрощался с семьей на неопределенный срок. Пора ехать в «Endless Entertainment».
…Русские его не били, просто кололи химию, надеясь получить ответы. Церемониться с хакером никто даже и не думал, корпорация от всего открестилась, выставив себя одной из пострадавших сторон. Свихнуться ему не давали две вещи: первая – он как следует позабавился с данными корпорации, как художник, создав свое полотно с несколькими слоями. Времени тогда было мало, но Джордж все успел. И вторая – его семья была в порядке, сон про семью был, он видел их, они его ждали и знали, что папа скоро приедет.
А вот уверовать пока не получалось, хотя вырваться отсюда, из застенков спецслужб, он желал всей своей душой. Может, у него уже не было души? Или он недостаточно усерден?
Как бы там ни было, неделю он продержался, надо будет, продержится и дольше. Ради семьи.
Андрей Воронин после воскресных событий пребывал в небольшом смятении. Непонятная ситуация, едва не закончившая чем-то совсем нехорошим, и не думала разрешаться.
Там, в подъезде, его довольно мягко оттерли от шпика, который пребывал в бешенстве. На этом их так называемая операция и закончилась, его отправили домой, избавившись от «чужака».
Тогда он не слишком понял, что могло так зацепить безопасника, но, прокручивая диалог еще раз, он понял – фраза про наследника. Парень грозился убить детей этого Андрея?
Или же это был какой-то сленг? Увы, слишком мало данных для нормального решения.
Рабочая неделя началась, как ни странно, спокойно. С ним не связывались, Сергей выглядел успокоившимся. Новых дел не было, и Ворон скоротал несколько дней, разбираясь с бумагами и занимаясь отчетами, до которых вечно не доходят руки. Во вторник они с Виталием немного посидели в баре.
– Что там с нашим Святославом Светловым? – помощник все-таки не удержался, спросил. Он надеялся, что Ворон сам ему скажет, но тот молчал.
– Пока тишина, – отозвался Андрей в ответ. – И это настораживает. Инструкций не было.
Виталий сделал глоток пива, закинул пару орешков в рот, прожевал и аккуратно спросил, понизив голос:
– Все так серьезно?
– Не знаю, – Ворон пожал плечами. – Все не складывается в единую картину, слишком многих элементов мозаики не хватает.
Его собеседник кивнул в ответ и переключился на более приземленные темы – ремонт в квартире и возможность покупки «умной кухни».
А в пятницу его вызвали.
– Воронин слушает, – сказал он, подняв трубку. Точнее, провел пальцем по экрану, но фраза «поднять трубку» слишком прочно вжилась в мозг. Номер не определялся, хотя телефон был дополнительно защищен.
– Генерал Седов, Единый Центр, – услушал он в трубке очень властный голос. – В Кремль. На проходной сообщите, что ко мне, позывной «Ворон», вас пропустят.
– Понял, буду, – сказал тот, поднимаясь.
Собрался.
– Виталий, я по делам, – он позвонил помощнику, который куда-то пропал.
