Р-р-р-р. Сдержалась. Только верхняя губа раздраженно дрогнула. Продолжила подчеркнуто холодно:
– Перед смертью сельо передавали богине все, что могли, но это немного. Видения, уловленные с помощью Лойт нашими жрицами, смазаны. Напавший выглядел как «серая тень», опознать невозможно. Но одна передала безликий образ в мантии магистра Академии, вторая уловила, как через говорящий шар к убийце обратился женский голос с приказом не медлить… с доставкой. Когда это видение с помощью богини было передано мне, я узнала говорившую.
Он понял мгновенно, стиснул кулаки.
– Ты хочешь сказать… маньяк действовал по приказу моей дочери? Не верю. Ты могла ошибиться.
– Мне слишком часто снился этот голос, владыка.
– У тебя есть причина для мести, Аэлика.
– Уже давно нет, – улыбнулась я. – Мне достаточно было посмеяться над Заргой, чтобы очиститься от ненависти и желания мстить. Если вы не верите мне, Лойт может сама передать вам это видение, и вы услышите.
– Двуличной и лживой богине я тем более не верю. Голос можно исказить, подделать. Даже безмозглые попугаи на это способны, а маги тем более. Я бы поверил свидетельству поднятого трупа, они не лгут, но сельо их не оставляют. Зачем моей дочери эти убийства? И разве она приказала бы сотворить такое со своим отцом? – он разжал кулаки и, приподняв ладони, глянул на изуродованные пальцы. – Вот потому я и спросил, кто еще слышал твои угрозы, девочка. Это была бы хорошая зацепка.
Мне нечего было добавить к уже сказанному. Никто, кроме самой Зарги. Но я промолчала.
Не дождавшись моей реплики, Сатарф задал наконец главный вопрос:
– Что же все-таки так напугало Лойт, почему она осмелилась вмешаться во внутренние дела Темного Трона и как с этим связана угроза жизни Дьяра?
Я перевела дух. Если уж владыка сразу не прибил меня за такое подозрение на члена правящей династии, то, может, и поверит или хотя бы задумается и начнет расследование.
– Ваше всетемнейшество, – начала было я, но он так поморщился, что сразу отбил охоту к реверансам. Мой голос стал равнодушно-отстраненным, как всегда, когда мне доводилось вспоминать о своем позорном пленении. – Я была пленницей вашей дочери, как вы знаете. Когда Зарга пытала меня или заставляла присутствовать при ее развлечениях, а это тоже было пыткой для сельо, она часто говорила, что должна была родиться мужчиной. Что она, а не принц Дьяр, должен быть вашим сыном, достойным короны Тьмы и Теней. Вряд ли за прошедшие с тех пор годы темная принцесса поменяла взгляды. А теперь кем-то готовится древний и страшный ритуал, способный насильственно изменить естество вещей. Ритуал затрагивает самую суть Лойт, богини любви, дающей естество при зачатии ребенка.
– Богини измены – будет точнее, – дополнил Сатарф.
Между его черных бровей пролегла гневная складка, и голос был чересчур ровный. О Лойт, похолодела я, он страшен даже такой, изувеченный. Каков же он был, когда обладал полной силой?
– И эту особенность изменчивости богини кто-то хочет использовать, – не стала я вдаваться в теологические споры. – Ритуал запрещен еще в седую древность. Если убийца его завершит, богиня перестанет существовать, она необратимо изменится. Последней, замыкающей круг жертв, будет такая, чей облик и чью суть злоумышленник собирается присвоить навсегда. «Женский круг» замыкается мужским сердцем, и наоборот. Сейчас, как вы понимаете, строится «женский круг».
– И в итоге женщина станет мужчиной? А побочный эффект коснется Лойт, она будет не богиней, а божком любви? Неплохая месть для нее. Если бы это не касалось моей семьи и подданных, я бы только приветствовал. С мужчиной легче договориться. Но ты меня не убедила. Зарга… несчастная девушка. В ней слишком много силы и ярости. Ей действительно лучше было родиться мужчиной, но она не настолько хитра, решительна и властолюбива, чтобы пойти на такой чудовищный замысел. И откуда ей знать о давно забытом ритуале?
– Ей мог подсказать тот маг. И я думаю, принцессой просто воспользуются. А ритуал завершит тот, кто надеется захватить ваш трон.
– Что-то в этом есть. Вот почему он меня не убил сразу, а заковал… – задумался Сатарф. – Зачем охотиться за моим наследником, когда я сам сделал такую глупость – попался в его руки?
Я отрицательно мотнула головой:
– Не вы цель, владыка. Иначе убийца не изувечил бы ваше тело.
– Что ж, мне надо обдумать все это. А тебя все-таки я отправлю к папе.
– Нет. Пожалуйста. Я все равно сбегу и вернусь, а время потеряем. Лучше меня приманку не придумать, да и поздно уже придумывать.
– Храбрая девочка, – усмехнулся он, протянув ко мне руку через стол. – Совсем как Эльда. Безумно похожа, особенно если ты закроешь глаза.
Он осторожно коснулся моих век, и я их опустила.
– Ее лоб, ее летящие брови, тонкий нос, – перечислял владыка, и я чувствовала, как невесомо, не касаясь, обрисовывает его ладонь мои черты – по жару, исходившему от кончиков его изуродованных пальцев. – Ее овал лица, губы… Эльда… Позволь тебя поцеловать.
