– Вот желтый горный щавель! Феофан показывал мне это растение когда-то. Пучок пожухлый, но это точно горный щавель.
– Возвращаемся в замок? – спросил я.
– Жаль, мы только выехали на прогулку. А сегодня, возможно, последний сухой день осени. Потом зарядят дожди до первых снегопадов. Стоп! У меня идея!
С этими словами Камилетта огляделась по сторонам, заметила деревушку неподалеку, и мы поскакали в том направлении. Пару минут спустя дочь герцога подозвала первого же попавшегося ей на глаза обитателя деревни и велела ему бегом отнести высохший пучок травы в замок, объяснив, как найти нужную комнату. Двоим другим оказавшимся поблизости пацанам Камилетта приказала отыскать более свежие листья горного желтого щавеля и тоже отнести их в замок.
Я уже достаточно долго жил в Пангее, чтобы не удивляться принятым тут нравам. Для простых слуг и крестьян желание хозяйки – закон, который нельзя нарушить. Я поскакал дальше следом за Камилеттой. Ориентировался в окрестностях замка Древний Брод я пока не слишком хорошо, потому был очень удивлен, когда мы, неожиданно свернув с дороги, оказались на гребне холма примерно в том месте, откуда дочь герцога отправляла меня «убить дракона».
– Наберем минеральной воды для моей няньки, а потом поскачем дальше вдоль оврага, – пояснила мне девушка. – Там, ближе к скалам, есть укрытая от ветра площадка, на которой удобно тренироваться. А чуть в стороне, если спуститься по камням, будет небольшое горное озеро с горячей водой. Я буду учить тебя обращаться мечом, взамен ты научишь меня плавать, как обещал.
Площадка для тренировок была действительно удобной – окруженное высокими скалами небольшое ровное плато, к которому вела одна-единственная петляющая тропинка. Здесь не было ветра, и даже тусклого осеннего солнца хватало, чтобы не зябнуть. Мы стреножили коней и оставили их пастись, сами же приступили к тренировкам.
Камилетта отнеслась к занятиям со всей серьезностью. Девушка считала, что меч не прощает небрежного отношения. Она рассказывала о давних временах, когда воин мог носить копье, топор, палицу или боевой молот, но право носить меч должен был заслужить. Лишь лучшие могли стать мечниками, и любой воин с мечом в бою стоил десятка других солдат. Доказав право носить меч, воин продолжал совершенствовать свои навыки и однажды мог достигнуть уровня мастера. И лишь лучшие из лучших становились великими мастерами, признанными и уважаемыми всеми.
Начали мы с азов – постановка ног, поворот корпуса, смещение в стороны. Во время службы в городской страже мы проходили это бегло на первом же занятии, однако моя наставница посвятила этому весь день и так и не удовлетворилась моими успехами. Нельзя сказать, что я не старался. Наоборот, я очень четко выполнял все ее указания. Но все равно Камилетта была недовольна: «ты опять слишком присел», «не подволакивай левую ногу», «ступню поставил слишком жестко», «ты задумался о чем-то постороннем, сконцентрируйся». Несмотря на прохладный воздух, пот струился по мне ручьями, и, когда леди Камилетта объявила, что на сегодня достаточно, я устало рухнул на землю.
– В первый раз всегда тяжело, – рассмеялась наставница. – Когда я только-только начала учиться обращаться с клинком, я в первый день два раза сознание теряла.
– Но ты за все занятие ни разу не сказала, что у меня хоть что-то получилось. Ты все время была недовольна, – проворчал я.
– Моим учителем был Роббер Смертоносный. Он великий мастер меча, но характер у него… Если сказать «скверный», это будет большой лестью по отношению к этому страшному и мерзкому типу. Я с ужасом вспоминаю наши занятия. Каждым своим упражнением, каждой фразой он старался меня унизить. Роббер каждый день повторял, что я безнадежна, что меч не для слабых женских рук, что ему неприятно возиться с девчонкой. Я бы его убила, если бы смогла. Три года, пока жила в Холфорде, я тренировалась по четыре раза каждые две руки и находила в себе силы лишь для того, чтобы назло учителю продолжать тренировки. И за все это время я не услышала от Роббера Смертоносного ни одного слова одобрения.
– И поэтому ты решила уподобиться ему? – усмехнулся я, смутив собеседницу. – Ладно, не отвечай, я уже пришел в себя. Камилетта, ты говорила про озеро с теплой водой неподалеку. Где оно? Мне нужно бы смыть пот.
Озеро оказалось прямо под нами на дне ущелья. Но дойти до него было проблематично – тропинка петляла среди кустов, местами приходилось вжиматься в скалу и передвигаться по узенькому карнизу над пропастью. Но оно стоило того!
За очередным поворотом тропинки передо мной открылось голубое горное озеро, образовавшееся перед засыпавшей ущелье каменной плотиной. Вода стекала многочисленными звенящими струями водопадов. Природа вокруг словно позабыла о наступлении осени – деревья были покрыты сочной зеленой листвой, а некоторые даже цвели, в воздухе порхали разноцветные бабочки, слышались трели певчих птиц. Вскоре я понял причину этой неестественной красоты – вода в озере была теплой, почти горячей. Пока я стоял, любуясь красотой вокруг, Камилетта указала мне на пучок ярко-оранжевых листьев у самой кромки воды:
– Вот это и есть горный щавель, причем самый свежий, какой только можно представить. Сорви и упакуй в сумку, а я пойду переоденусь в купальный костюм.
Я собрал листья и, когда Камилетта отошла, быстро разделся до подштанников и залез в теплую воду. Какое блаженство! Озеро было небольшим – метров тридцать в ширину и примерно пятьдесят в длину. Я нырнул и проплыл под водой все озеро почти до противоположного берега. Здорово!
Не сразу я обратил внимание на машущую мне рукой Камилетту. Девушка стояла у воды все в том же дорожном костюме и была чем-то встревожена. Я
