эльфы его отпустили, однако он тяжело ранен и отравлен ядом ва’ваэн-кир.
– Боюсь, мы не сможем принять Фириата в нашем городе и не окажем ему помощи, – твердо сказал Саготис.
– Как вы можете так поступить? Он же тогда умрет! – вмешался я в разговор.
Саготис посмотрел на меня и сказал убежденно:
– Для любого эльфа честь дороже жизни. Если я впущу Фириата в Дори’м’Дарс, то сделаю его клятвопреступником, что страшнее смерти. Если Фириат умрет – умрет лишь его тело, но в нашем клане останется память о нем. Если же он нарушит клятву, то станет отверженным и презираемым, даже память о нем будет стерта.
– Но ведь жрецы храма Эллинаса могут помочь раненому вне города, – предложила Камилетта.
– Это будет способом нарушить клятву, – упрямствовал старшина разведчиков. – Кроме того, отравление ядом ва’ваэн-кир не вылечивается магией, именно поэтому этот яд и используют. В этом может помочь только главный лекарь нашего города, он знает все о ядах и противоядиях.
Тут заговорил стоящий рядом с нами худой эльф, тоже большой начальник, если судить по дорогой одежде и богатому оружию:
– Высокородная леди, я Ланиар Смотрящий, один из членов городского совета. Не считайте меня жестоким, поверьте – мне самому жаль беднягу Фириата. Однако дело тут очень непростое, я поясню вам суть. Фириат Темный Соболь бросил вызов Архавасу Злобному Барсу – одному из лучших наших воинов и мастеру травоведения, когда тот попросил руки Лиэллель Лучезарной. Был проведен традиционный ритуальный поединок, победитель которого должен был стать женихом красавицы Лиэллель. Более опытный Архавас легко победил, и Фириату полагалось уступить. Но побежденный вдруг заявил, что он сможет доказать свое право на красавицу – совершит подвиг, который не смог до него совершить никто из дроу клана Хвойной Ветви. Фириат при всех поклялся принести росток священного дерева ма’ди. Знаете ли вы, что такое ма’ди?
– Это такие высокие деревья, которые растут в городе светлых эльфов Круэн-Дарсе, – ответила дочь герцога.
– Да, мудрая Камилетта, но это не просто высокие деревья. Вся история эльфов, теряющаяся в глубине веков, связана с этими деревьями. Цивилизация эльфов зародилась на могучих ветвях этих священных деревьев. Эти деревья имеют свою память, в которой хранится мудрость прошедших тысячелетий. Издревле наши прадеды умели общаться с духами ма’ди и жили в союзе с этими деревьями. Мы защищали деревья от врагов и пожаров, мы высаживали семена и растили новые саженцы, взамен деревья давали нам кров и убежище, а также позволяли хранить память о том, что мы хотели сохранить в веках. Деревья позволяют восстановить информацию о любом самом древнем событии и о каждом эльфе, жившем когда-либо: когда тот родился, чему его обучали в клане, с кем он дружил, а с кем враждовал, что он видел, какие песни сочинял, какие подвиги совершал. Эльфы не боятся смерти, так как знают – память о них будет жить вечно. Вот что такое ма’ди для эльфов.
– И Фириат собрался добыть побег священного дерева? – уточнила Камилетта.
– Да, он поклялся сделать это. Как видите, – Ланиар обвел рукой долину, – в нашем городе нет священных деревьев, их тут никогда и не было. Это наша беда, наша боль. Несколько раз нашему клану удавалось купить саженцы или выкрасть их, но молодые побеги не приживались в прохладном климате нашей долины. Жрецы говорят, что сажать саженцы тут бесполезно – скалы закрывают солнце большую часть дня, а потому нужно сперва вырастить в другом месте достаточно крепкое и высокое дерево и затем переносить его в долину. Мы два раза пытались это сделать, но светлые эльфы обнаруживали посадки и безжалостно уничтожали их. Во второй раз наши воины непрерывно несколько лет охраняли тайную посадку у подножия водопада, но однажды ночью были атакованы большим отрядом эльфов Круэн-Дарса. Наши воины все до единого полегли, пытаясь защитить священные деревья, но саженцы все равно были изрублены на куски.
Когда Фириат поклялся добыть новый росток священного дерева, старейшины нашего клана были единодушны – это великий подвиг, и совершивший его получит руку любой незамужней девушки нашего города. С этим согласились и родители Лиэллель, и даже сама девушка – она при всех пообещала временно отложить помолвку с Архавасом и дать Фириату последний шанс. Сам Архавас был очень недоволен, но под давлением остальных жителей вынужден был согласиться подождать три раза по две руки. С того момента прошло восемь дней. И сейчас вы привозите в город смертельно раненного, парализованного Фириата, который не выполнил своего обещания. И вы просите, чтобы Фириата вылечили и дали ему еще один шанс. Вы думаете, что Архавас согласится на это?
– При чем здесь вообще Архавас? – удивился я. – Мы хотим лишь встретиться с лекарем и получить у него противоядие для дроу, который успел стать нашим другом.
– Можете попытаться поговорить с лекарем, я возражать не буду. Но Архавас в этом вопросе действительно «при чем» – он и есть тот самый главный лекарь, единственный в Дори’м’Дарсе специалист по травам, ядам и противоядиям.
Переговоры обещали быть крайне трудными. Мы оставили Фириата у выхода из туннеля, бережно уложив его на сухую траву и укрыв одеялами. Дорогу к дому лекаря нам согласились показать местные ребятишки – целая стайка детей провожала нас до жилища Архаваса.
Лекаря мы застали дома, на берегу горной речки. Архавас был очень молодым (хотя возраст у эльфов определить довольно трудно), высокого роста, длинные темные волосы заплетены во множество аккуратных косичек с вплетенными в них перьями птиц, сухими веточками и разноцветными ленточками.
Архавас каким-то образом уже был в курсе причины, заставившей нас совершить такой долгий путь к нему. Впустив нас внутрь, он прогнал любопытных
