Вардис тяжко вздохнул. Когда он прикрыл ладонью лицо, стало заметно, что у него дрожат пальцы.
– Что будем делать? – Колдер стоял в своей любимой позе: опершись о рабочий стол и сложив руки на груди.
– Решение ко мне пришло вместе с письмом от Мейв, и я тут же рванул к тебе, – сказал Вардис. – Думаю, нам с тобой не составит труда соорудить Зелье Розыска, а потом с помощью твоего Зеркала Наблюдений мы вычислим следующий Цветок, на который нацелятся Похитители. Если будем действовать быстро, сможем их перехватить и вытрясти нужную информацию.
У Колдера заблестели глаза:
– Это и впрямь может сработать, – и добавил: – А тебя не смущает, что нам придется иметь дело с Мастером?
– Знаешь, я почему-то склоняюсь к мысли, что он такой же Мастер, как твоя давешняя гостья – Мать-Хранительница!
– Теперь, после того как ты это сказал, я почти уверен, что это кто-то уровня Старшего Садовника, в чьи руки по необъяснимому стечению обстоятельств попали Листья Памяти какого-нибудь Мастера, может даже самого Дракона.
– Да, когда я недавно был в ордене, там витала странная атмосфера. И этот скоропалительный суд над Торндайком, словно у них там каждый второй щеголяет сущностью Светлого.
– Пора как следует разворошить этот улей. Да и Сорняки там, судя по всему, давно никто не полол.
– Вот и отлично, – обрадовался Вардис. – Тогда давай начнем. Каждый день уносит частичку жизни моего Дурмана.
И друзья, облачившись в серые халаты, принялись за работу…
А через неделю столичная пресса взорвала свет известием о том, что у себя в имении скончалась графиня Брандуэн. От обширнейших ожогов. Так и не придя в сознание.
Глава 19. Игры, в которые играют люди
Разнеженная и счастливая, Джози даже не сразу поняла, что происходит. О чем это, задыхаясь, говорит дворецкий, мистер Клэйдис? Лишь почувствовала досаду, когда Ричард разорвал объятия, потому что вдруг стало холодно. Очнувшись от оцепенения, она услышала, как Ричард сетует на то, что стоило ему только поменять распорядок дня и не заглянуть в утренние газеты – и тут же сюрприз!
– Ее светлость! Кто бы мог подумать! – причитал Клэйдис.
Ричард помог Джози подняться, отвел упавшую на лицо прядку, посмотрел грустно.
– Простите, ангел мой, вам придется переодеться в черное – моя тетушка скончалась.
Джози почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось и разбилось. Смерть. Она так боялась ее.
– Ах, Ричард! Это ужасно! – Она прижалась к мужу, он нежно провел рукой по ее спине.
– Да, смерть – это всегда страшно. Кто бы ни умер, – сказал он и горько вздохнул.
Не то чтобы Джози любила графиню, и к тому же она знала, что Ричард тоже недолюбливал ее, как и прочих своих родственников. Однако сейчас в глазах его стояла печаль, а Джози хотелось, чтобы в них сияла радость. Она вымученно улыбнулась и, с трудом оторвавшись от мужа, ушла переодеваться.
Спустившись через некоторое время вниз, она увидела Ричарда – впервые в черном и подумала, что он похож на ангела скорби.
По дороге они не разговаривали, просто сидели рядом, держась за руки. Джози положила голову на его плечо. Ричард иногда поворачивался и рассеянно целовал жену в губы или в лоб. То были совершенно невинные, легкие, как бабочки, поцелуи. Джози знала, что мыслями он где-то далеко, и не спешила возвращать его в реальность.
В гостиной графининого имения царили уныние и оцепенение. Лишь Саймон, упав на колени перед портретом матери, что висел над камином, безутешно и громко рыдал.
Нежное сердечко Джози екнуло от увиденной картины. Все горе Саймона вдруг обрушилось на нее, и она чуть не задохнулась от боли. Не мешкая ни минуты, бросилась к нему, опустилась рядом, обняла и разрыдалась вместе с ним.
– Кузен! Ах, кузен! – лепетала она сквозь всхлипы. – Мне жаль! Мне очень жаль! – и чувствовала, как нелепо и фальшиво звучит эта дежурная фраза. Но на что-то более душевное не было сил.
– Благодарю, кузина! Нет – Джози! Дорогая, милая Джози! – Саймон сжал ее ладошки и поцеловал их. Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться ему.
Тут подошел Ричард и протянул Саймону руку.
– Вставай, еще много дел, – холодно сказал он. Саймон поднялся и по-братски обнял его. Ричард похлопал его по плечу и довольно сухо отстранил.
– Где Шефордт? Где Эрмидж? Почему тут только Молли и Долли? Куда все подевались?
Саймон вздохнул и, еще раз хлюпнув носом, пробормотал:
– Дядя Хендрик хлопочет о завещании – там что-то не так. Дядю Уильяма уже давно никто не видел – он уже полтора года как куда-то уехал. А Роджер – в Бедламе: совсем чокнулся. Так-то ты интересуешься родственниками, если даже этого не знаешь! – надулся он в завершение тирады.
