Глаза Ричарда опасно сверкнули. Он сжал кулаки и проговорил ледяным тоном, чеканя слова:
– Как аукнулось – так и откликнулось! Но мы сейчас не будем это обсуждать. – И уже гораздо мягче, обернувшись к жене: – Джози, ангел мой, побудьте с Саймоном, а мне нужно будет отдать кое-какие распоряжения.
Джози смотрела на Ричарда во все глаза: если от Саймона исходило только страдание, то те эмоции, что нынче окутывали мужа, были настолько противоречивыми, что оглушили и ошеломили ее. Она даже не смогла ничего ответить – только кивнула и тяжело вздохнула, когда он вышел из комнаты.
Она усадила Саймона на диван, набросила на него лежавший рядом плед, налила и протянула стакан воды.
– Попейте, вам станет легче! – она не умела заботиться о других, но старалась изо всех сил. Тем более что ей действительно было до глубины души жаль Саймона.
Ричарда она почти не видела до самых похорон. А в те немногие минуты, когда все-таки видела, он был раздраженный, бледный и злой. Даже наорал на бедную то ли Молли, то ли Долли – обе они мешались под ногами, желая помочь. Джози за это посмотрела на него с укоризной, он же недобро хмыкнул и вернул ей гневный взгляд. Она удалилась, оскорбленная. А он не стал ее догонять и утешать.
Лишь на кладбище, когда священник уже закончил молитву и в могилу полетели комья земли, Ричард подошел к ней и взял за руку. И только тогда она заметила, как он смертельно устал, в том числе и от тех столь различных эмоций, что переполняли его.
Она уткнулась ему в грудь и тихо произнесла:
– Простите меня!
– Вам не за что извиняться, ангел мой, – голос его звучал немного хрипло, но в нем все равно слышалась невыразимая нежность. Он приподнял ее подбородок, и они смотрели друг другу в глаза не отрываясь, растворяясь.
…Потом последовала унылая поминальная трапеза. А когда гости этого скорбного ужина разъехались, Саймон разразился истерикой:
– Я не буду здесь ночевать! Я боюсь призраков!
Ричард вздохнул, прикрыв глаза. Джози заметила, что он еле сдерживается, и нежно сжала его ладонь.
– Так уж и быть, Саймон, – успокоившись, проговорил Ричард. – Переедешь на время к нам. А то, если останешься здесь, с ними, – он кивнул в сторону Хендрика и его внучек, которые о чем-то ворковали вполне себе довольными голосами, – скоро составишь компанию Роджеру.
Саймон едва не бросился ему на шею. В экипаже, по пути к ним, он без умолку болтал обо всем на свете, но было понятно, что за его словоохотливостью скрывается глубокая боль.
Ричард сидел, уперевшись затылком в стенку коляски и закрыв глаза. Джози притихла и не выпускала его руки. Время от времени они обменивались порывистыми рукопожатиями.
Саймону отвели комнату на втором этаже, и он сразу ушел спать. И как только он исчез из виду, Ричард подхватил Джози на руки и понес в спальню. Она обняла его за шею и жадно, будто страждущий в пустыне, прильнула к его губам. Это был безумный, горчащий и почти злой поцелуй.
Впрочем, все, что произошло после, тоже было горьким и безумным. Они не заботились о том, что будет с одеждой – черный был не их цвет. Поэтому треск ткани и дробный стук пуговиц не останавливали их: нужно было скорее избавиться от этих покровов, чтобы слиться воедино в рваном, сумасшедшем, болезненном ритме. Казалось, они оставляли отметины не только на телах, но и на душах друг друга. Ричард по-хозяйски, не заботясь о ней, брал и властвовал. А она отдавалась полностью, не оставляя ничего себе, потому что ему нужнее. И кровь с ее прокушенных губ мешалась со слезами…
Утром, проведя рукой по другой части постели, Джози почувствовала разочарование, оттого что рядом нет Ричарда. Она так хотела поцеловать его, поприветствовать, увидеть, как он улыбнется ей. Она была любительницей поспать, а он – ранней пташкой. Джози вздохнула и села. Странно, она думала, после вчерашнего все тело будет ныть, но ощущала лишь приятную легкость. Да и следов на ее коже не было никаких.
Ее окутал аромат кофе, и она потянулась к чашке: интересно, что Ричард с ним делает, чтобы он не остывал? Она отхлебнула, зажмурившись от удовольствия. И тут только обратила внимание на открытку, спрятавшуюся в розах. Развернув ее, Джози прочла следующее:
Приняв ванну и одевшись, она спустилась в столовую, где уже накрывали ланч. Саймон, с унылым видом разглядывавший что-то за окном, увидев ее, тут же вскочил и бросился к ней.
– Ах, кузина! Вот вы вошли – и будто солнце взошло!
День за окном был пасмурный и грозился расплакаться дождем.
Саймон схватил ее за руки и поцеловал в щеку. Джози передернуло. Сегодня всяческие его прикосновения были неприятны ей. К тому же ей совсем не нравилось, что ладони у него такие пухлые и нежные, а губы – влажные и мягкие. Это отвратительно и совсем не по-мужски, подумалось ей. Она
