Леониду Михайловичу, что пора нам от передачи ничтожно малых мощностей без проводов, как это делается в радиотехнике, перейти на беспроводниковую передачу больших доз энергии. Я попробовал подсчитать…
– Любопытно, – прервал его Грохотов. – Я мог бы помочь вам в вычислениях…
– Ориентировочные расчеты я уже сделал, – деликатно ответил Симон. – Коэффициент полезного действия будет минимум девяносто восемь процентов.
Грохотов в нескрываемом волнении оттолкнул от себя стакан и уставился на Симона.
– Более чем любопытно… Что же вы предлагаете?
Мне показался несколько туманным ответ Симона.
– Мы могли бы попробовать работать, используя некоторые достижения радиотехники.
Вынув портсигар, Грохотов начал медленно выбирать папиросу. Видимо, он обдумывал ответ Симона.
– Какое же именно достижение вы разумеете? – наконец спросил Грохотов, пряча портсигар в карман.
Симон любезно протянул Грохотову зажигалку.
– Имеется несколько возможностей.
И начал сыпать терминами, непонятными для меня.
Грохотов обрушился на Симона, обвиняя его в том, что он не продумал до конца своего предложения технически и даже не остановился на определенном варианте.
Начинался спор.
– Мне нравится задача освободить поверхность земли от опутавших ее электропроводов, от технической сверхсложности, – сказал, между прочим, Симон. – Представьте, Степан Кузьмич, хотя бы на минуту возможности будущего… Попробуйте хоть минуту помечтать… Когда думаю о будущем, мне хочется стать поэтом. Мы распахиваем с вами окно в будущее и видим, что электромагнитная энергия передается свободно, без проводов, что человек полностью овладевает колоссальной силой электричества… Земля становится цветущим садом… Как это красиво и увлекательно!
Никогда раньше не думала я, что наш немногословный Симон умеет так говорить. Как проникновенный художник, рисовал он перед нами грядущую красоту обновленной земли…
Ах, как спорил Грохотов с Симоном! Но когда Леонид подвел итог спору, Степан Кузьмин был вынужден согласиться с доводами своих друзей.
Он медленно поднялся со стула и покачал головой.
– Попробуем действовать. Но если ничего не выйдет, пеняйте на себя…
Леонид ответил ему:
– Без риска и без творческой фантазии нельзя браться ни за какое дело. Чудак ты, Степан! Как ты мог забыть наши первые с тобой опыты? Ведь тогда мы тоже о многом только мечтали.
Начались дни и ночи напряженной работы.
Из Саян прибыли ящики с радиоаппаратурой. К моему изумлению, Леонид и Симон не спешили распаковывать их. Грохотов, ожесточенно дымя папиросами, сидел за вычислениями. К Симону нельзя было приступиться. Он опять превратился в прежнего немногословного человека со своими «ага» и «ого».
Леонид в редкие свободные минуты уходил на южный склон нашей площадки и рассматривал оттуда в бинокль окрестные горы.
Особенно часто смотрел он туда, где начинался величественный ледник Чап-Тау.
ХХV. При вспышке фонаря
Кто-то прошел под моим окном. Утомленная событиями последних дней, я спала тревожным сном.
Я проснулась. Стрелка на светящихся часах показывала полночь. Мне послышалось, что голос Грохотова зовет меня. Я встала и тут только заметила, что спала, не раздеваясь.
Опять кто-то прошел под окном моей комнаты-купе.
Я знала шаги обитателей станции. Эти были мне незнакомы. По территории станции ночью мог ходить только Лука. Остальные спали. Но Лука уехал вниз еще засветло.
Я вспомнила, что собаки увязались за ним. Они иногда провожали его до леса, хотя Лука старался отучить их от этой привычки и даже драл их плеткой. Но это были упрямые псы.
Очень тихо я открыла дверь, чтобы не разбудить Олю. Вторая наружная дверь оказалась незапертой. Я приоткрыла ее. На меня пахнуло густой