своем пути воздух и устанавливая этим прямую трассу для полета сгустков энергии, воздушный путь от высокогорной станции Чап-Тау до Радийграда в Заполярье.
Помню ту ночь в энергоприемной станции Радийграда.
Главный зал наполнился людьми. Лаборанты, ассистенты, инженеры заняли места у аппаратов и на контроле. Я стояла рядом с Олей.
– Разница поясного времени ровно три часа, хронометры сверены, – торжественно произнес Грохотов. – Симон сообщил, что готов к передаче. Леонид! Как думаешь, управимся в восемьдесят девять секунд?
– У нас будет еще одиннадцать секунд в запасе, отозвался Леонид, приближаясь к телевизору. Огляделся: – Где Таня? Займите место рядом с диспетчером… Оля! Дожидаетесь приглашения? На контроль с инженером…
Грохотов тяжело сел на табурет перед распределительным пультом. Леонид встал около черноволосой стриженой радистки. Запомнились ее блестящие глаза. Она надела наушники и повернулась лицом к Леониду. Показав на хронометр, он кивнул головою. Радистка включила аппарат.
И тогда сюда, в зал, хлынул далекий шум родной Красной площади, отрывистые восклицания прохожих, шуршание шин и мелодичные гудки московских автомобилей…
Зазвонили кремлевские куранты… Раз… два… три…
– Внимание! Приготовиться…
Все мы замерли. Куранты отбивали полночь…
Перед Леонидом засветился экран телевизора. Мы увидели на нем строгое, напряженное лицо Симона.
Союз нерушимый республик свободных…
Наш гимн! Он звучал сейчас особенно торжественно.
Он раздавался по всей земле. Каждое слово его, каждый аккорд вливались в наши сердца…
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведет…
– К приему!
– Есть к приему!
Трудно передать все, что произошло здесь в считанные мгновенья после того, как отзвучал гимн, а радиостанции всего Союза на сто секунд прекратили свои передачи.
– Начинаю.
Я хорошо узнала четкий голос Симона. Он сейчас главенствовал на станции Чап-Тау. И тотчас же молодой басок инженера от щита с циферблатами прорезал напряженную тишину.
– Девятый принял!
Ликующий голосок Оли сейчас же добавил:
– И десятый сработал… Двенадцатый… – Двадцать четвертый! Все!
На экране Симон кивнул головой:
– Передал двадцать четыре. Кончил передачу.
Экран погас. Леонид быстро подбежал к циферблатам, окинул их взглядом. Громко спросил:
– Почему не сработал одиннадцатый?
Он кинул приказание радистке, и та застучала ключом. Через минуту пришел ответ:
– Чап-Тау сообщает, что энергия передана последовательно из всех двадцати четырех гольдеров.
Подошел Грохотов.
– Да ты посмотри, Степан! – сказал в волнении Леонид.
Стрелка на циферблате № 11 застыла, как мертвая.
Приемный гольдер не получил энергии со станции Чап-Тау. Значит, один из двадцати четырех сгустков энергии пропал где-то на трассе, имеющей протяжение свыше трех тысяч километров.
– Надо сейчас же разобраться, в чем дело, – волновался Леонид.
Люди в зале поздравляли друг друга. Они ведь были свидетелями и участниками великого события современности.
– Включите полное освещение города! – распорядился Леонид.
– Даю из четвертого гольдера, – послышался ответ.
Все подошли к окнам. И вдруг на улицах Радийграда вспыхнули огни. Они загорались пачками, квартал за кварталом, и сразу же радужное сияние встало над городом.
Стихийно возник торжественный митинг. Молчать было нельзя. Всем хотелось выразить свои чувства. Первый опыт передачи большого количества
