В палате повисает напряженная тишина. Натка делает вид, что внешний вид ногтей ее интересует больше, чем все происходящее. Кебил и Гафс отводят глаза, Шарги пытается снять с футболки невидимую ниточку, а двое боевиков заинтересованно наблюдают за поединком взглядов между мной и Темным.
— Пожалуй, я пойду, — неожиданно капитулирует Никлаус, поднимается и выходит из палаты.
«Жаль…» — разочарованно вздыхает жажда мщения, пряча за спиной свежезаточенный топор войны.
Едва за Темным закрывается дверь, Натка переползает со стула на мою постель и цепко хватает меня за руку.
— Как ты себя чувствуешь? — проявляет несвойственную для нее заботу ведьмочка. — Может, сходить и купить тебе свежих фруктов?
Я едва заметно улыбаюсь и отрицательно машу головой, поудобнее устраиваясь на жестком больничном матрасе.
— А хочешь, мы принесем тебе книг из библиотеки? — великодушно предлагает Конни.
— Единственное, о чем я сейчас мечтаю, — это от души попинать труп Доставалы, — честно признаюсь я, кидая взгляд на дверь.
Светимость подсказывает, что Николаус не ушел далеко от палаты.
— Ангел, а ты точно Светлая? — крайне неожиданно спрашивает Шарги.
Да что ж за день-то такой! Вот уже второй раз не пойми в чем обвиняют…
— Я Светлая! — возмущенно провозгласила я, потом секунду подумала и добавила: — В злую крапинку…
Ребята переглядываются, явно не зная, что сказать.
Интересно, а кто из присутствующих мог знать об истинной личности Доставалы?
Профессор Дарон как руководитель группы обязан был иметь полную информацию обо всех ее участниках. Помнится, не так давно именно он рассказывал мне о сути Светимости и Рефаимской долине. Эмилия — та сто процентов знала, все-таки Никлаус Вирт, как-никак, ее дядя, а значит, и Шарги был в курсе, и Кебил с Гафсом наверняка тоже. А сколько из них знали о нашей с Тринадцатым первой встрече?
Я смотрю на Кебила и Гафса и непроизвольно сжимаю кулаки. Почему они сразу не поправили меня во время «хряпнули-крякнули-кинули в мишень»? Я ведь доверилась им, открыла душу.
Закрыв глаза, я отворачиваюсь и с трудом сглатываю неприятный комок.
Противно! Светлая Богиня, как же мне сейчас противно!
«А что с них взять? — просыпается цинизм. — Они же Темные».
— Ребят, я устала…
Наташка легонько хлопает меня по сжатому кулаку и поднимается на ноги.
— Вы слышали пожелания больной? Тогда чего замерли! Очищаем помещение и не нарушаем циркуляцию свежего воздуха.
Развив бурную имитацию деятельности, ведьмочка с легкостью выпроваживает посетителей, плотно прикрывает двери, затем, поразмыслив, блокирует ручку спинкой стула и с разбегу плюхается на кровать со мной рядом.
— Посплетничаем? — невинно хлопает ресничками девушка и, не дожидаясь согласия, начинает: — А ты в курсе, что Элька запала на Шарги?
Я закатываю глаза и расслабленно улыбаюсь.
— Хотя о чем это я! — хлопает себя по лбу Натка. — Естественно, ты знала! Но ты явно не в курсе, что Элька донимала Шарги любовными записочками, а сегодня перед матчем зажала его в уголке и поцеловала!
— Что?!
Вопреки предписаниям врача, я сажусь на постели и с удивлением поворачиваюсь к ведьмочке.
— Представь себе! — коварно улыбается подруга. — Она накинулась на бедолагу, как торнадо на махонькую деревеньку.
— Зашибись новость! — потрясенно выдыхаю я. — А Эми в курсе?
Ведьмочка улыбается. И как-то эта самая улыбочка не сулит ничего хорошего.
— Ната, что ты натворила?
— Я?! — картинно возмущается подруга. — А почему сразу натворила?
Громко застонав, я хватаюсь за и так не совсем здоровую голову обеими руками и начинаю массировать виски пальцами. Вот только этого мне и не хватало…
Уснуть в ту ночь было проблематично.
Под вечер разболелось ушибленное бедро, и, приподняв простыню, чтобы укоризненно глянуть на недовольную конечность, я слегка выпала в осадок. Почти вся поверхность от колена и вверх отсвечивала сине-фиолетовым.
«Таких масштабов повреждения у нас еще не было», — покачал головой счетчик неприятностей.
«Мы умрем», — подытожил пессимизм, после чего я поскорее прикрыла ногу простыней и попыталась отвлечься.
Получилось плохо, так как из-за роя не совсем приятных мыслей начала болеть уже голова. К тому же простыни казались чересчур жесткими, подушка
