— Шпионить за шпионкой, — усмехнулась я. — Лжефрейлины для лжепринцессы. Символично.
— Впредь настоятельно рекомендую следить за своей речью, — прошипел Мордок.
— Я переволновалась и устала, но можете быть уверены, откровенничать в кулуарах не намерена, — холодно ответила я и больше не проронила ни слова.
Покои мне отвели действительно царские, у сестры дом был, наверное, меньше. Огромная спальня, гостиная еще больше, комната для рукоделия, гардеробная, кабинет, комната для прислуги, ванная и маленький садик на большом балконе. Обозрев свои владения, я пришла к неутешительному выводу: придется все время с кем-то общаться и принимать гостей. Затворницей мне быть здесь явно не позволят, да и не логично это было бы. Принцесса провела всю жизнь в затворничестве и теперь должна жаждать общения и новых впечатлений. Я же жаждала тишины и покоя, которых меня лишила взволнованная Мадолия.
— Ну как все прошло? Вас приняли? Восхищались? А как король? Он и правда так хорош, как о нем говорят? Я никогда не видела его вблизи, но теперь-то уж налюбуюсь, — без умолку сыпала вопросами и восхищенными репликами камеристка.
— Иди спать, — устало проговорила я, дождавшись, пока Мади расстегнет платье и расшнурует корсет. — Дальше я сама справлюсь.
— Да как же? Не пристало… — начала было женщина.
— Вон! — повысила я голос, и она поспешно скрылась за дверью.
После ванны стало немного легче, но познакомившаяся с троном и проведшая несколько часов в близком контакте с ним часть тела все еще болела. Облачившись в длинную кружевную ночную сорочку, я упала на мягкую перину и мгновенно уснула.
Проснулась посреди ночи от ощущения, что кто-то дышит прямо мне в лицо. Когда к щеке прикоснулось что-то мокрое, я не выдержала и закричала.
Послышался глухой хлопок, а когда открылась дверь, впуская камеристку, двух королевских стражников и парочку видимо проходящих мимо пьяных придворных, в спальне никого не оказалось. Разумеется, кроме меня и ввалившихся спасителей.
— Все — вон, — устало проговорила, кутаясь в одеяло. — Мади, оставь свечи.
Стражники поспешили вытолкать за дверь глазеющих пьяных мужчин, а камеристка подошла и поставила на столик увесистый канделябр с зажженными свечами.
— Все хорошо? — озабоченно спросила она — Может, молока или воды?
«Яду», — подумала я, но только отрицательно покачала головой и махнула рукой, отпуская женщину. Когда дверь за камеристкой закрылась, я вскочила с кровати и принялась внимательно осматривать спальню. Ну не сошла же я с ума! Здесь определенно был кто-то живой… Какое-то животное, возможно, собака. Даже под кровать заглянула и за шторы. Никого и ничего. Уже ложась, мельком взглянула на столик. Рядом с ножкой канделябра лежала длинная черная шерстинка. Это какого же роста должна быть собака, чтобы оставить шерстинку на довольно высоком столике? Да и сама шерстинка была длиной с ладонь и довольно толстая. Может быть, я все же сошла с ума?
Уснуть мне больше так и не удалось. Было страшно как за собственный рассудок, так и за безопасность. Я сегодня уже была свидетельницей одного чуда. И хотя считалось, что в Возрении, кроме короля, больше магов нет, кто мог поручиться, что Наминайская империя не наводнила королевство своими шпионами? Ведь наших соглядатаев на их территории было предостаточно.
Ночь плавно перетекла в утро, но это для меня было утро, весь двор еще изволил отдыхать. Когда Мадолия явилась, чтобы разбудить меня к завтраку (и это в полдень-то!), я уже успела принять ванну, облачиться в наименее пафосное из имеющихся в гардеробе платье, и еще раз исследовать свои владения. Судя по тому, сколько было ниток, иголок, пялец и прочего инвентаря в комнате для рукоделия, они решили сэкономить на белошвейках и мне, вместе с фрейлинами, предстоит не покладая рук трудиться на благо придворных модниц. В кабинете же, наоборот, было пустынно и неуютно. Полки пустовали, а на столе красовалась только стопка чистой гербовой бумаги и чернильница с парочкой перьев. В пансионе нас обучали виртуозному письму перьями, но в обиходе у нас были в основном писчие палочки. Да и нечего мне было писать… и некому. Нестерпимо хотелось увидеться с сестрой, чтобы хотя бы попрощаться и уведомить ее о том, что я жива. Но Мордок наверняка будет неустанно за мной следить и не позволит поставить под удар столь долго и тщательно подготавливаемый план. Но, с другой стороны, он же считает меня Юлоной, а ее семья живет в сотне миль от столицы, и Мордок наверняка решил, что уж туда-то я точно не отправлюсь. Решено, наберу фрейлин, присмотрюсь к ним и поручу той, что покажется более надежной, доставить Виколле послание. В крайнем случае скажу Мордоку, что кто-то из придворных посоветовал мне талантливую портретистку, и это даже не будет ложью. Викки действительно прекрасная портретистка, чем и зарабатывает на жизнь себе и дочери. Вот только ее заработка не хватило на то, чтобы расплатиться с кредиторами отца, и после гибели родителей меня попросту продали за долги. Теперь, спустя несколько лет, я понимаю, что мне несказанно повезло. Если бы баронесса Ангори не сжалилась и не приняла меня в пансион, несмотря на несколько экзотический цвет глаз, сейчас я была бы обитательницей какого-нибудь борделя или личной игрушкой одного из кредиторов. Если бы была еще жива.
— Ваше высочество, вы собрались в сад? — вопросила камеристка, найдя меня в кабинете, в задумчивости сидящую за столом.
— С чего ты это взяла? — удивилась я.
