Выглядел он не лучшим образом. Одежда была изорвана и в пятнах крови, на лице и руках тоже была кровь, а глаза потемнели, будто из них ушел весь туман.
— Глупо. Ты знаешь, что я могу лишить тебя тумана навсегда, и все равно дерзишь, — лениво проговорил доминант. — Не ценишь, потому что не терял.
— Ты не сделаешь этого, и мы оба это знаем, — криво усмехнулся советник, скривившись при этом от боли. — Я вам нужен. Без моего посредничества ты не сможешь продолжить свои извращенные эксперименты по скрещиванию доминантов, магов и людей.
— Пустяки, найду другое развлечение, — пожал плечами Рафэ, после чего едва заметно взмахнул рукой.
Его подручные синхронно вывернули обе руки Карая. Послышался леденящий душу треск, и неестественно вывернутые руки советника повисли плетьми. Карай не закричал, он зарычал сквозь зубы. Я в этом рыке узнала Туманчика и зажала рот руками, чтобы не закричать.
— Никто и никогда не смеет мне перечить, — назидательно произнес Рафэ. — Только не маги. Вы побочная ветвь эволюции. Слабые, подверженные эмоциям, вы не имеете права на отстаивание своих глупых, пустых интересов. Эти существа, — доминант указал на меня, — хотя бы признают никчемность своего существования. Вы же, будучи насмешкой природы, решившей оставить в живых вашу недоразвитую ветвь, считаете себя полноправными хозяевами жизни. Я не убью тебя. Не сейчас. Интересно посмотреть на твои жалкие попытки противостоять нам. И даже туман в тебе не уничтожу, исключительно из исследовательского интереса. Любопытно посмотреть на ваше с этой особью потомство.
Подручные Рафэ отступили в сторону, и все они исчезли, оставив после себя легкий запах дождя и озноб, подбирающийся к самому сердцу.
В наступившей тишине я отчетливо услышала треск встающих на место костей, но Карай не издал ни звука, вправляя себе руки. Он даже не смотрел на меня. Не мне был адресован и произнесенный с ядовитой иронией вопрос.
— Увлекательное зрелище, не так ли? — спросил он, с трудом вставая на ноги и вытирая кровь с лица.
— Не сказал бы, но вполне ожидаемое, — ответил император, выходя из-за увитой зеленью арки. — Я ведь тебя предупреждал.
— Ты стоял, смотрел и ничего не сделал? — спросила я возмущенно, чувствуя к мужу лишь презрение.
— Как и ты, — возразил он.
— Но я же женщина! — воскликнула, запоздало вспомнив, что в Наминае это совершенно не оправдывает бездействия.
— Послужившая причиной этого показательного выступления женщина, — усмехнулся Анторин. — Не жалеешь, что встал между ней и Рафэ? — спросил он у приходящего в себя Карая.
— Нисколько, — ответил советник. — Слишком уж она заинтересовала его. Это подозрительно, и я должен понять, что в ней так привлекло доминанта.
До последнего высказывания Карая я чувствовала свою вину за случившееся с ним и была готова простить ему все. Но, услышав такое заявление, поняла, что я всего лишь проект, интересная особь, и не более.
— Да горите вы все! — выкрикнула я и побежала к дворцу. Глупая, наивная дурочка! Поверила, что он действительно заботится обо мне. Как бы не так! На глаза навернулись слезы обиды, но понять, почему мне так больно, я не могла. Ведь с самого начала я была всего лишь марионеткой, разменной монетой в противостоянии Возрении и Наминая. Но отчего-то чувствовала себя преданной и обманутой.
Никто не пытался меня остановить либо догнать. И я была благодарна им хотя бы за то, что не пожелали становиться свидетелями моей слабости. Слезы не струились по моим щекам, а стекали скупыми медленными каплями, словно не желая выпускать наружу накопившееся напряжение. И я торопилась скрыться в своих покоях, надеясь, что никого не встречу на пути и не дам повода для очередного витка сплетен. Ведь Анторин так заботится о своей репутации, он обрушит на меня свое недовольство. А с другой стороны… В брачном контракте не было запрета на принародные истерики и прочие мелкие пакости, способствующие возникновению слухов вокруг императорской четы. Подавила готовую расцвести на лице коварную улыбку и поменяла направление. К вечеру дворец покидала большая часть магов, но скучающие кумушки являются неотъемлемой частью любого двора, и собираются они обычно в малом холле западного крыла, чтобы полюбоваться закатом и поделиться свежими сплетнями. Туда-то я и отправилась. В помятом, испачканном травой платье, со слезами на глазах, понимая, что веду себя как капризный ребенок. Но перебороть желание сделать гадость Анторину и Караю я не смогла. Вернее, не старалась. Нас с советником видели направляющимися в галерею и наверняка уже обсуждают эту новость. А мое появление в таком виде должно произвести фурор.
Но до рассадника сплетен я так и не добралась. Повернув за очередной угол, я буквально врезалась в кого-то, кто тут же крепко обхватил меня руками и прижал к себе. А потом мир вокруг закружился в необычайно долгом калейдоскопе магического переноса.
Так долго перенос еще не длился никогда. Я задержала дыхание, закрыла глаза и боялась пошевелить даже пальцем, не имея понятия, кто, а главное, с какой целью похищает меня.
— Дыши, а то голова закружится, — прозвучало прямо над моим ухом, и я взорвалась.
Я вырывалась и кричала бессвязные оскорбления, словно меня ведут на заклание, хотя была абсолютно уверена, что мне не причинят никакого вреда. Ведь у удерживающего меня негодяя был голос Карая!
— Прекрати истерику, — приказал маг. — Нам необходимо поговорить без лишних ушей и кое-что проверить. Я не сделаю тебе ничего плохого.
