Весь состав 7-й марсианской экспедиции – восемь кандидатов и докторов наук – уже сидели в салоне, громко переговариваясь и делясь впечатлениями.
На их фоне даже Царев выглядел старым космическим волком.
– Как самочувствие, штурман? – спросил Николай.
– Как бы приподнятое, командир! – искренне ответил Геннадий.
– Ашот! Долго тебя ждать?
– Иду, иду!
– Идет он… Все здесь?
– Все!
– Грузимся!
Экипаж расселся, и электробус тронулся с места, стал набирать скорость.
Новый Ленинск – зеркальные усеченные пирамиды и крутые белые купола – они быстро проехали, и за окном потянулись старые пятиэтажки с тополями, высаженными вдоль улицы.
А потом открылась голая степь.
– Чтобы вы просто понимали, – сказал Подолян, – здесь по весне красиво, когда тюльпаны цветут, и все такое…
Но Воронин его не слушал.
Он и смотрел не на степные просторы, а на стартовые установки, колоссальными металлическими цветами распускавшиеся у горизонта.
На Байконуре он был впервые, раньше получалось стартовать либо с Восточного, либо с бразильской Алькантары. По одному разу с космодрома Куру и с Оверберга, что в Южной Африке.
А тут – гагаринские места!
Воронин повернулся к Даниэлю Пратту космонавту-исследователю из ЕКА.
Программа полета ТМК «Леонов» включала в себя доставку людей и груза на базу «Королев», затерявшуюся в Долине Маринер, плюс посещение астероида Цверг, чья орбита пролегала рядом с марсианской.
По наблюдениям астрономов, на Цверге имелись всамделишные златые горы, как на Амоне, а также платиновые и палладиевые.
Именно к Цвергу ЕКА направлял корабль «Терра-2», пропавший без вести.
Вот на Пратта и возложили печальную миссию: разобраться на месте, что же случилось с экспедицией, найти сам корабль или временную станцию на Цверге.
Расположение планет было удачным, и Управление космических сообщений РФ решило просьбу ЕКА удовлетворить – включить «спасьонавта» в состав 7-й марсианской.
– О чем задумался, детина?
Пратт улыбнулся.
– Я не думаю, – сказал он, – я набираюсь впечатлений. Красота-то какая!
– Лепота! – поддержал его Николай.
Электробус приблизился и проехал мимо стартового стола – исполинского, циклопического сооружения, нужда в котором проста – отводить огонь и газы, вырывающиеся из сопел ЖРД.
И еще, и еще стартовые пункты – для «Энергии», для «Союзов» и «Протонов», для «Руси» и «Ангары».
Ракета-носитель Н4 «Раскат» покоилась на площадке № 110, удерживаемая гигантской башней обслуживания, похожей на угольник высотой с 50- этажный дом.
Царь-ракета!
– Какая огромная… – пробормотал Леонид Гоцман, хирург, терапевт, психолог – медик на все руки.
Стартовики в синих комбинезонах открыли дверцы подъемника.
– Заходим.
Поднявшись на лифте к самому верху, Воронин вышел на площадку, откуда был виден весь Байконур, но смотрел он на ракету, необъятную и неохватную, грозную в своей мощи.
– Лепота!
Николай хотел похлопать ладонью по теплому боку «Раската», но не решился на святотатство – погладил только.
За обтекателем покоился второй крупноблочный модуль корабля «Леонов» весом 150 тонн – МОК, марсианский орбитальный корабль, в связке с МПК – марсианским посадочным комплексом.
Это будет носовая часть «Леонова».
