корабль! Драккар еще не крашен, но это пустяки. Спустят на воду – и доделают.
В это время с пристани донеслись крики, вой, грохот клинков, брякавших о щиты.
– Началось! – быстро сказал Скальд. – Пойдем глянем.
На берегу между тем собралась большая толпа народа.
Огромный драккар покоился на пригорке, а по склону вниз были уложены бревна – по ним и скатится корабль. Поверхность гладких, ошкуренных стволов влажно блестела, покрытая толстым слоем жира, а у самой воды к бревнам был привязан голый человек – мужчина лет тридцати. Грудь его судорожно вздымалась, мощные бицепсы вздувались и трепетали, не в силах разорвать крепкие веревки.
– Это что, – почему-то шепотом спросил Семен, – казнь?
Васнецов усмехнулся.
– Нет, это бутылка шампанского. Знаешь, как у нас о борт корабля разбивают тару с полусухим? Вот и здесь та же история. Говорят, если бутылка не разобьется, то это плохая примета. А здесь… Кровь раба должна обрызгать драккар, иначе не заладятся плавания.
Тут на пригорок поднялся мужик в дорогих доспехах, его глянцевитую черную кольчугу покрывали поперек груди золотые пластины в виде двух грифонов или львов, Семену было плохо видно.
И шлем с золотой насечкой, и штаны изумительного зеленого колеру, и меч в красных сафьяновых ножнах – все говорило о богатстве и знатности.
– Торгрим, – сказал Скальд.
– Я так и понял…
Ярл подхватил секиру, картинно выпрямил руку и размашисто ударил, перерубая канат.
Драккар вздрогнул, словно зверь, отпускаемый на свободу. Тронувшись с места, корабль медленно заскользил вниз с гулом и пронзительным скрипом, одолевая недолгий путь к родной стихии.
Тоскливый крик раба взвился и стих – алая кровь испятнала гладкие борта. Толпа радостно взревела – добрая примета!
А драккар окунулся в воду, погнал волну, закачался валко.
– Жертва пошла на пользу, – криво усмехнулся Васнецов, – дракон отведал крови. Теперь он будет жить долго-долго, верно служа ярлу. Пошли скорее, пока все на берегу!
– Пошли, – кивнул Щепотнев.
В эти минуты он испытывал радость – все, о чем он мечтал, сбылось. Сбывается.
Вокруг него расстилался мир, где правила сила, символом которой был меч. А он хорошо умел с ним обращаться.
Того, чего Семен Щепотнев не достиг в XXI веке, Шимон добьется в IX! Йохан Скальд задами да огородами провел одноклассника в лес.
– Отдам тебе заныканный меч, – сказал он, – пока кто-нибудь другой не нашел.
– Спасибо.
– Не за что! – хмыкнул Васнецов. – Да и мне как-то поспокойнее будет.
Проходя мимо бившего из-под камня родничка, Семен решил сделать «макияж» – колупнув пальцами грязи, навел красоту, измазав лицо полосами.
Все ж таки территория противника. Понаблюдав за его действиями, Скальд проговорил:
– Слухай, Сема, давно хотел тебя спросить…
– Спрашиваете – отвечаем.
– Нет, я серьезно. Вот чего ты ждешь от этого мира, от этого времени?
Щепотнев усмехнулся.
– Я не жду, Вань, – мягко сказал он. – Я беру.
– Экстрима жаждешь? Крутизны?
– Мм… Вот, представь себе, что здесь не Норэгр, а Дикий Запад. Зачуханный ковбойский городок. И вот я с кольтом наперевес вламываюсь в салун и открываю огонь! Круто?
– Круто, – согласился Йохан.
– Нет! – отрезал Семен. – Фигня все это, мелочи жизни и суета сует. Для начала я весь тот вшивый городишко на рога поставлю, а потом и весь драный Запад под себя прогну. Вот это будет круто!
– Ну у тебя и масштаб! – впечатлился Скальд.
– А иначе не интересно. Будет мечуган на месте – вернусь в Терминал, поговорю кое с кем и сразу сюда, к ярлу твоему. Займу вакантную должность хирдмана.
– Это не просто.
– Так и я не прост.
Рассуждая в таком ключе, Васнецов с Щепотневым выбрались к дороге на сетер, куда спадал довольно крутой склон, заросший соснами.
