– А что насчёт Ричи? – спросила Меган.
– О-о-о… кхм… э-э-э… Ты же не серьезно!
Меган с улыбкой сказала:
– Представь, что он не
– А его страсть к гаджетам?
– Её нет, – сказала Меган. – Больших очков тоже нет. И полного кармана ручек.
Элла попыталась вообразить Ричи, убрав всё лишнее. Подумав целую минуту, она помотала головой:
– Не выходит. Никак. Ричи – это Ричи, с его укороченными штанами и разноцветными кроссовками. Другим я его не вижу.
Меган хлопнула в ладоши.
– Я тоже!
Ещё несколько минут девочки продолжали в том же духе, обсуждали мальчиков и вещи, делающие их симпатичными или отталкивающими. Как и всегда, эта тема казалась Элле странной и волнующей – особенно при разговоре с Меган. Они были лучшими подругами всю свою жизнь. Многие годы они искренне считали большинство мальчишек самыми отвратительными созданиями на земле. И сейчас терялись, не зная, что делать с зарождающимися новыми чувствами.
– А ты хочешь замуж? – спросила Меган.
– Не в пятом классе, – пошутила Элла, поднимаясь с пола.
– Ну, когда-нибудь?
Элла села за стол лицом к подруге и понаблюдала, как рождественские гирлянды высвечивают открытое лицо Меган. Она взяла со стола один из электронных гаджетов Ричи, какую-то крошечную лампочку на проводе, и покрутила её в пальцах.
– Ох уж этот Ричи с его штуками… Что это вообще такое?
– Ты так просто не отделаешься, – сказала Меган, намекая, что Элле не уйти от ответа.
Элла задумалась над её вопросом, и перед её внутренним взором встала её семья. Она увидела маму, отца. Сначала вместе, затем порознь. Вообразила себя ночью в кровати, рыдающей в подушку. Сколько это длилось? Недели? Месяцы? Как долго она винила себя в разводе родителей? Элла бездумно смотрела, как безделушка Ричи вертится вокруг её пальца, пока её желудок сжимался, а в сердце вонзались ледяные иголки. Она давно знала, что эмоциональная боль может стать физической.
– Нет, – без тени эмоций холодно ответила Элла. – Мама говорит, что не стоит, брак – это ненадолго.
– Необязательно должно быть именно так, – возразила Меган.
Элла надолго задумалась, потом спросила:
– А кто даст гарантии?
Элла подняла взгляд на подругу, то высвечивающуюся, то пропадающую в перемигивании лампочек.
– Как часто ты о нём думаешь? Об отце? – спросила Меган.
– Каждый день, – ответила Элла. – Мама всё ещё плачет по ночам. Я – нет.
– Не стоит этого стесняться.
Элла улыбнулась, но в её голосе звенела злость:
– Проще ненавидеть, чем мириться с болью.
– Элла, нельзя…
Но Элла так резко вскочила со стула, что слова застряли в горле Меган. Она бросила на стол гаджет Ричи, подошла к танцующему снеговику и нажала на кнопку. Улыбаясь, она смотрела, как три его шара вертятся и трясутся под звуки песни.
– До Рождества остался всего один день, – сказала она. – Нужно радоваться.
Меган кивнула и выдавила из себя слабую улыбку. Ей, как и остальным скаутам, было прекрасно известно: Элла избегает разговоров о своём отце не потому, что хочет уберечь себя от боли, а потому, что хочет уберечь от неё своих друзей.
– В одном ты права, – сказала Меган и кивнула на снеговика. – Эта штука… Она и правда раздражает как раз в меру.
Элла хихикнула, давая Меган понять, что можно смеяться, и они захохотали. Элла принялась притоптывать и раскачиваться, подражая снеговику. Меган засмеялась пуще прежнего, и Элла пустилась в пляс по всему форту. Тогда Меган принялась кататься по подушке, скандируя «Йей! Йей!», и колотить кулаком воздух над головой.
Докружившись до стены, Элла вдруг остановилась, устремив взгляд на что-то в окне. Через три дома от них, на соседском дворе, освещённом лампой над входной дверью, она заметила какое-то движение. Точнее, там не просто кто-то двигался – там кто-то прыгал. Элла упёрлась руками в подоконник и напрягла зрение. Кенгуру! Каким-то образом он оказался за стеной зоопарка и теперь прыгал по округе, явно не понимая, как ему вернуться.
– Меган! – позвала Элла. – Сюда, быстро!
