осталось недолго.
Шериф оскалился. Пожалуй, не будь он человеком, Нат счел бы этот оскал вызовом.
— Убирайтесь, — шериф произнес это тихо, — и ты, и твой Райдо… убирайтесь, пока можете…
— Иначе?
— Иначе вас заставят уйти. — Он вытер губы ладонью.
— От табака только хуже будет. — Нат угрозы не испугался. — Но вы сами знаете. Тогда почему жуете?
Шериф смотрел не мигая. Нехороший взгляд. И человек тоже. В этом городе как-то слишком уж много нехороших людей. Или просто Нат к другим городам не присматривался?
— Привычка. — Йен кривовато усмехнулся. — А ты парень веселый, как я смотрю… но передай, что я сказал. Будь так добр.
Нат кивнул: передаст. Ему не сложно.
А вот все-таки что выбрать? Шкатулку, дерево или семейство костяных слонов, вырезанных с удивительным мастерством… или вот тот кинжал кривой, в затертых ножнах… нет, кинжал не для женщины… про гребни бы не забыть.
Из Города им уехать позволили.
Ийлэ проснулась.
И открыла глаза. Удивилась тому, что место это ей не знакомо, а потом вспомнила и вчерашний день, и разговор, и сон нелепый. Она села в кровати, широко зевнула. И дальше что? Уходить? Или остаться? А если остаться, то как себя вести? Притвориться, будто бы все обыкновенно? Ийлэ хорошо научилась притворяться, но сейчас почему-то ей не хотелось лгать.
Обыкновенно?
Нет.
И да.
И ей, пожалуй, нравится. Не то, что происходит, но утро. И солнце за окном, дождь в кои-то веки прекратился. Ийлэ выбралась из кровати. Она ступала осторожно по нагретым половицам, и дом молчал, соглашаясь, что не следует будить Райдо. Во сне он забавный.
Черты лица мягче становятся. И шрамы вовсе его не портят. Ийлэ не представляет его без шрамов… а он улыбается… и, наверное, знает, что Ийлэ рядом. Или просто снится что-то хорошее? Пускай.
А Ийлэ посмотрит. Ей нужно подумать… еще бы знать, о чем именно.
— Пол холодный, — сказал Райдо, не открывая глаз. — Иди сюда.
И руку протянул. А Ийлэ приняла, она забралась в кресло, к нему на колени, что было и вовсе немыслимо, но зато тепло и уютно.
— Рано еще, а ты уже вскочила. — Райдо провел пальцем по ее шее. — Что-то случилось?
— Нет.
— Случилось. — Он гладил шею, и это вновь не было неприятным. Напротив, Ийлэ хотелось устроить голову у него на плече и просто сидеть, наслаждаясь моментом.
Утро.
Солнце.
Райдо…
— Ничего не случилось, — возражала она исключительно затем, что сейчас и здесь ей нравилось возражать ему. Вот он нахмурится, хмыкнет, но гладить не перестанет. От него пахло сном и молоком, которого, наверное, не осталось. А если и осталось, то кувшин стоит далеко, на столике, за ним вставать придется, а вставать Ийлэ не хочется.
— Это хорошо, что ничего… Ийлэ, ты как?
— Замечательно.
— И замечательно, что… — Он вздохнул и, потянувшись, потерся о шею носом. — У тебя на затылке волосы вьются.
— Неправда!
— Правда. Мне видней.
Возможно, но это еще не повод для клеветы. У альвы волосы не вьются!
— Ийлэ, — Райдо руку убрал, — ты… себя хорошо чувствуешь?
— Сейчас или вообще?
— И сейчас. И вообще.
— Вообще хорошо. Сейчас, — Ийлэ задумалась, стоит ли признаваться, — сейчас — очень хорошо. Мне с тобой очень спокойно. Я… я бы осталась с тобой насовсем. Понимаешь?
