Мне стало одновременно и страшно и… восхитительно. Не в силах больше притворяться перед собой, что не хочу того, что он сейчас со мной сделает, я закрыла глаза и доверилась ему. Он снова поцеловал меня – в какую-то точку между позвонками, и это было похоже на маленькую молнию. Не сдержавшись, я еле слышно застонала.
– Моя фейри, – прошептал Даймонд мне в самое ухо и легонько тронул его губами.
Еще с десяток маленьких молний пронзили мое тело, и вновь я испустила стон.
Даймонд тихо засмеялся – так смеются от счастья.
– Моя прекрасная фейри, – повторил он.
Потом ловко просунул под меня руки и – оп! – добрался до моей груди.
Он сжимал мою грудь очень нежно, а мне почему-то было трудно дышать, как будто я тонула, и тонула, и тонула в глубоком море. Но выплывать на поверхность мне не хотелось.
Отпустив мою грудь, руки Даймонда вынырнули из-под меня, легким прикосновением пробежали по бокам и очутились на пояснице.
Он просунул пальцы под резинку шорт.
– Я сниму это?
– Да, – ответила я в подушку.
Даймонд услышал.
Он снял с меня не только шорты, но и то, что под ними.
И теперь я лежала перед ним совершенно обнаженная. Сердце билось как сумасшедшее, внутри все пело – и умирало от сладкого ужаса. Я боялась пошевелиться, чтоб не спугнуть это ощущение, не нарушить момента.
Я ждала, когда он… войдет. Но Даймонд не спешил. Он принялся гладить мои ягодицы… спустился ниже… вновь поднялся…
В животе сделалось жарко-жарко.
Видимо, Даймонд как-то успел раздеться, но я не заметила этого.
Когда он раздвинул мои ноги, я провалилась куда-то в омут. Рухнула с головой и там осталась. Я почувствовала, что готова принять его. Сейчас.
И тогда он вошел. А я как будто родилась заново.
Все, что я помню дальше, – это его ритм. Его запах. Тяжесть его тела – такая приятная… Его сбивчивое дыхание. И наконец – его выдох. Или стон. Или свой? И стук его сердца.
Он долго не отпускал меня. Наконец осторожно вышел и перевернулся на бок. Я повернулась к нему лицом. Кровать была очень узкой, никак не рассчитанной на двоих. Лежать на ней можно было, только тесно обнявшись.
Что мы и сделали. В темноте я потянулась к нему губами, мы целовались…
А потом я уснула. И во сне чувствовала, что он со мной.
…Проснулась я оттого, что поняла: Даймонда рядом нет. Но постель возле меня была еще теплой: он ушел только что. В тот же миг солнечный циферблат возвестил о том, что настало новое утро.
Счастливое утро.
Необыкновенное.
Мне хотелось танцевать, петь, играть на скрипке…
Однако первое, что необходимо было сделать, – добраться до душа.
Мгновенно одевшись, схватив полотенце, зубную щетку и прочие нужные вещи, я кинулась вон из номера. Летела по коридору, словно на крыльях. Обе девчонки только что пришли в душевую, раздевались и болтали.
Уж не знаю, какое выражение было на моем лице, но они даже замолчали, воззрившись на меня, и какое-то время не двигались с места.
Возможно, там было написано вселенское счастье.
– Привет, – сказала я, глупо улыбаясь.
Они ответили и продолжили свое занятие.
Под душ мы встали одновременно. На меня лилась вода, но думала я в тот момент о другом, вспоминая Даймонда – его прикосновения, его тепло. Еле удержалась, чтобы не застонать, – и мысленно настучала себе по голове. Ну нельзя же так! Люди кругом.
Сара вымылась и умчалась первой. Этель, как всегда, возилась с волосами. Выходя из душа, я поняла, что она смотрит мне на спину. И сообразила почему. Может, раны и затянулись, но следы должны были остаться, конечно. Меня охватило чувство сомнения, неловкости, вины – все сразу. Скорее всего, она и так знала, для кого Даймонд просил мазь. Но теперь увидела собственными глазами.
По-хорошему, я бы должна сказать Этель спасибо – да я действительно ей очень признательна. Чудесное лекарство, а она просто молодец, раз такое умеет. Но если сейчас начну благодарить – не сочтет ли она это демонстрацией… моей победы, что ли. Моего превосходства. Вот уж совсем бы не хотелось, чтобы она так думала.
