кстати, уже зашел в свою комнату. Ну ничего, надо только успокоить нервы и можно брать быка за рога!
Домыв кое-как чашку, я вытерла руки и кинулась к шкафу. Ничто так хорошо не приводит в порядок мысли, как музыка!
Аккуратно распечатав все охранные заклинания, я извлекла инструмент, положила на плечо, поправила подушечку для подбородка…
Вот только думать я теперь буду не о миндальных деревьях, а… О чем думать-то? О больших полушариях мозга?
Не очень хорошо представляя, как устроена нервная система, я просто решила думать о себе. Авось хуже не сделаю.
Я играла свое смятение. Свою боль, страх, неуверенность… И гнев. И страсть. А на место страсти пришла нежность. Потом – спокойствие. Наконец – жажда общения. И вот во время этой, виртуозно мною сыгранной жажды общения приподнялись жалюзи и креадоры – один за другим, включая даже Ральфа, – посыпались ко мне в комнату. От неожиданности я опустила скрипку.
– Бренна, ты здорово играешь! – заявил Рихард.
– И Моцарта не надо! – подхватил Джон.
– Чудесная музыка, Бренна.
Ого! Даже Этель пробрало.
Сара захлопала в ладоши.
Даймонд – о, Даймонд смотрел на меня с обожанием! И я уже подняла скрипку, чтобы продолжить…
– Бренна, – окликнул меня Ральф. – Секундочку.
Студенты стояли плотной стеной, не двигаясь с места. А он подошел ко мне, взял за локоть и отвел в сторону.
– Я прошу тебя все-таки быть со своим артефактом поосторожнее и не изображать гаммельнского Крысолова.
– Кого-кого? – не поняла я.
– Был такой маг, который привораживал всех своей музыкой. И люди шли за ним, ничего не соображая. Посмотри, как их всех сюда притянуло!
– И вас тоже? – вырвалось у меня.
– Не надейся, – скривил губы в улыбке Ральф. – Я пришел сюда сам. Но зов почувствовал и я, а потому сообразил, что на остальных он может воздействовать сильнее, – и вот, не ошибся.
– Так что же мне теперь – не играть совсем? – я наморщила лоб.
– Пока не разберешься со своим способом миротворения, я просил бы тебя этого не делать.
– Хорошо, – вздохнула я и принялась упаковывать скрипку в футляр.
– Коллеги, Бренна пока играть больше не будет, – громко объявил Ральф. – Так что вы можете расходиться. Если, конечно, не имеете желания просто поболтать с ней – до урока времени еще достаточно.
Видя, что никто не трогается с места, он укоризненно покачал головой, бросив на меня быстрый взгляд. Потом обнял за плечи Сару и Этель, которые больше других напоминали сомнамбул, и просто увел их. Следом потянулись Джон с Рихардом.
Даймонд встрепенулся и мотнул головой, словно просыпаясь.
– А ты гипнотизер, – усмехнулся он. – Вон как всех скрутило.
– Да я не специально. Есть пара минут? Мне поговорить с тобой надо.
– Конечно, до занятия еще минут сорок, – ответил он, усаживаясь на стул.
Я быстро убрала скрипку, закрыла балконную дверь и задернула жалюзи.
Моя тема для разговора будет нейтральной. Совсем-совсем нейтральной, никаких переходов на личности!
– Даймонд, я плохо знаю историю…
– А, так ты позаниматься хочешь? – перебил он.
– Нет! – вскрикнула я. – Не сбивай меня. Пожалуйста.
Кажется, вся моя релаксация летела в пропасть. Я опять начинала волноваться – и еще как!
– Мы с Рихардом обсуждали способы творения, и он сказал, что… – Я набрала побольше воздуха: – Что креадоры творят миры в одиночестве.
Ну вот! Я же не с этого хотела начать!
– Вы же как раз вместе творили! – возразил Даймонд.
– Рихард утверждает, что это возможно только в фантоме. А в реальности – нельзя.
– Да? Ну, ему виднее, – нейтрально ответил Даймонд.
Я захлопала глазами. И это все? Это все, что он может сказать? Его что, совершенно не волнует это?
– А почему ты об этом спросила?
Я стояла совершенно убитая. Вот так и заводят людей в тупик. Ну что я ему отвечу? «Я хочу остаться с тобой после окончания академии»? А если он этого не хочет?
– Рихард говорил про контролеров, – выкрутилась я. – Но я не очень поняла, кто это такие. Ты об этом что-нибудь знаешь?
