Мы двинулись по дороге за телегой. Вскоре она скрылась за поворотом приблизительно в полукилометре от нас. Наверное, со стороны мы выглядели комично, но в тот момент нам точно было не до смеха. Навьюченные вещами, грязные, мокрые и обгорелые, озираясь по сторонам, мы еле плелись по дороге. Давно я себя так плохо не чувствовал – голова раскалывается, кожу почти на всем теле жжет, мутит до тошноты… Я уже собрался просить Андрея о привале, как вдруг он зло рыкнул.
– Кто-то нас догоняет!
Я оглянулся. Сзади за нами, примерно в километре над высокой травой виднелось облако пыли. В любой момент мы могли оказаться в пределах видимости.
– С дороги, – скомандовал Беркут и первый сиганул в высокую, почти в рост человека, траву.
Мы с Ирой рванули за ним. Андрей пер как танк, меняя направление каждые десять метров. Мы бежали следом, спотыкаясь, стараясь не потерять его из виду. Горло и легкие горели огнем, я понял, что еще минута и кто-то из нас упадет и уже не встанет. Беркут очередной раз вильнул в сторону, мы дернулись за ним. Вдруг Ира споткнулась и с криком растянулась на земле. Я, пытаясь подпрыгнуть, чтобы не наступить на нее, зацепился ногой за рюкзак и щучкой полетел вперед, едва успев выставить руки перед собой. Трава внезапно кончилась, и я кувырком выкатился на тропинку. Упал я настолько неудачно, что стукнулся головой о землю и в третий раз за последние сутки отключился.
Я петлял, на случай, если всадники рванут за нами по примятой траве, отчетливо понимая, что еще чуть-чуть, и кто-то из ребят упадет и не встанет. Пока же они бегут, следовало отойти от дороги как можно дальше и молиться Господу, чтобы нас не заметили. Мы уже почти добежали до леса, который начинался за лугом, когда вдруг трава закончилась, и я вывалился на тропинку. Тропка тянулась к лесу и на самой опушке виднелись полуразвалившиеся строения.
За мной с громким хеком вывалился Вадим и очень неуклюже проехался по траве. И не встал. Все, добегались. Следом на четвереньках из травы выползла взъерошенная и ошарашенная Ира. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, но в тот момент мне было не до смеха.
Я подошел к Вадиму и перевернул его на спину. Без сознания. Это было очень плохо, но сейчас не было времени разбираться. Я снова взял парня на закорки и, просипев Ире: «В темпе за мной!», ринулся к строениям.
Позже, анализируя наши действия, я удивлялся своей глупости. Ну зачем, скажите пожалуйста, нужно было бежать туда? От всадников гораздо легче было прятаться в высокой траве. Но, наверное, где-то в подсознании сидит у нас мысль, что строения – это убежище и там можно спрятаться от врага, отстреляться.
Подбежав ближе, я понял, что это – хутор. Причем бедный и, судя по некоторым признакам, жилой. И тут же у меня возникла идея…
План был простой – на обоих поясах убиенных мною бойцов я обнаружил по мешочку с монетами, похожими на серебро. Там же нашел пару-тройку желтых монет. Золото? Плюс у нас оставалась еще целая куча металлических рублей, копеек, и румынских и русских, которые я решил ввести в обращение здесь как платежное средство. За деньги все можно решить, главное, чтоб их хватало.
Хутор состоял из небольшого одноэтажного жилого дома и двух хозпостроек – полуразвалившихся сарайчиков. Во дворе стояла хлипкая телега. Строения огораживал невысокий плетень. Я подтащил Вадима к забору, нашел калитку – если так можно назвать переплетенные палки, висевшие на петельках из лозы. Догнав меня, Ира открыла ее, и я втянул Вадима во двор, поднес к крыльцу и привалил к стене.
Хата выглядела бедно – одноэтажная, с конической соломенной крышей. Маленькие окошки, затянутые какой-то полупрозрачной пленкой. Крыльцо – одно название, навес, покрытый той же соломой. Дверь из горбылей, которую легко можно вышибить пальцами. Я постучал о косяк. Тишина. Постучал еще. Раздался скрип, и дверь тихонечко приоткрылась.
Черные глаза с испугом и вопросом уставились на меня. Темные спутанные волосы до плеч, холщовая рубаха до пят, из-под которой торчали босые ноги, рост мне до плеча. Это же девчонка! Черты лица довольно правильные, вполне европейские, разве что чуть с примесью восточной крови. Наверное, ее можно было бы назвать красивой, не будь она такой чумазой и неухоженной.
Я улыбнулся как можно более приветливо и протянул приготовленную серебряную монету.
– Здравствуй, красавица! Переночевать пустишь? Раненый у меня.
Девушка ошарашенно смотрела то на меня, то на Вадима, которого я аккуратно опустил на землю, то на Иру, которая тоже попыталась улыбнуться.
– Аз несвидая тя… – запинаясь, произнесла она.
Мы с Ирой переглянулись.
– Родная, я ни хрена не понимаю… – Я показал на Вадима, потом как будто кладу его куда-то, потом рукой показал, что хочу есть и пить, затем протянул ей монету и вложил в руку.
Она ошарашенно посмотрела на монету.
– Почто даяти ты ногату? Аз несвидая… – Она взглянула на Вадима. – Оне язвлен?
– Милая, пусти внутрь, там уж как-нибудь найдем общий язык. – Я достал из кармана еще монету поменьше, вложил ей в ладонь и показал, что хочу пройти в дом. Она чуточку помялась, потом открыла дверь пошире и махнула нам рукой – заходите. Подхватив Вадима, мы вошли. В хате царил полумрак,
