возле грязного ручейка, однако, приблизившись к воде, она обнаружила перед собой реку. Осторожно перебираясь с одного скользкого камня на другой, Энн заметила на противоположном берегу Яма – робот сидел на вершине утеса, подперев серебряный подбородок серебряной рукой и умудрившись принять скорбный вид. Карабкаясь по тропинке, которую протоптали Мордион и Чел, когда ходили на реку мыться, она успела заметить, что вид у Яма не только скорбный, но и помятый. Казалось, прошло уже несколько лет.
– Что случилось? – спросила у робота девочка.
Глаза Яма горестно блеснули.
– Это не то, чего я хотел, – отозвался он. – Это вопреки всему, что я советовал. Надлежащей процедурой было бы использование антибиотика.
Необычный звук, напоминающий трель, пронзительный и вибрирующий, послышался с другой стороны дома. Энн обежала дом – с тех пор как она была здесь в последний раз, пристроили еще одну комнату – и зашла в закуток возле очага, где обнаружила Мордиона и Чела. Они сидели друг напротив друга в окружении маленьких глиняных горшков и начертанных на пыльной земле линий. Звук доносился из похожих на флейты инструментов, в которые они оба дудели. Это были белые трубки с зазубренными круглыми отверстиями. Казалось, они сделаны из кости. Борода Мордиона отросла на несколько дюймов, а волосы, как и у Чела доходившие до плеч, были явно подстрижены. Мальчику с виду было лет двенадцать. Перемены настолько отвечали ожиданиям Энн, что она даже не сразу об этом задумалась. Девочка попросту зажала уши, чтобы не слышать ужасного дребезжания труб.
Заметив, что Энн приближается, Чел поприветствовал ее дружеским взглядом, сделав паузу между двумя пронзительными нотами. Один его глаз стал меньше другого, сильно покраснел и слезился. Девочка не знала точно, ожидала она этого или нет. И вдруг почувствовала на себе взгляд глубоких светлых глаз Мордиона. В следующую секунду Энн невольно увернулась от непонятного прозрачного вихря – какой-то пупырышек в космосе.
– Если Ям послал вас, чтобы помешать нам, – сказал вихрящийся пупырышек голосом Мордиона, – пожалуйста, не делайте этого.
– Я… я и не собиралась, – сказала Энн.
– Тогда просто минут пять постойте спокойно, – сказало прозрачное пятно.
– Ладно, – согласилась девочка.
При этом Мордион ни на секунду не переставал играть на своей трубе, и Чел тоже. Энн стояла, прислонившись к шаткой стене пристройки, глядя на все это с интересом, завистью и смутной тоской. Это была как раз та часть образования Чела, к которой она очень хотела бы приобщиться. Она следила, как еще одно вихрящееся, прозрачное пятно возникло между двумя визжащими флейтами. Оно было длинным и тонким, вроде расплывчатой восьмерки. Когда эта фигура приняла окончательную форму, Мордион и Чел наклонили к ней свои трубы. Оба дули изо всех сил, аккуратно направляя ее к одному из маленьких глиняных горшков, над которым восьмерка повисла, продолжая вихриться. «Как будто они заклинают невидимую змею!» – думала Энн, а трубы тем временем направили кружащуюся фигуру к следующему горшку, а затем к другому. В итоге фигура побывала над каждым горшочком в кругу. Мордион и Чел откинулись, сидя на пятках, и теперь дудели совсем легонько, а больше наблюдали и ждали. Кружащаяся фигура на мгновение зависла, а потом целенаправленно рванулась к одному из горшочков. Энн не могла определить точно, что произошло в тот момент, но внезапно кружащаяся фигура исчезла, а выбранный ею горшочек каким-то образом оказался стоящим отдельно от других.
Мордион положил свою трубу:
– Значит, вот этот.
Он поднял горшочек и аккуратно смазал больной глаз Чела жидкой зеленоватой смесью из горшочка.
– Моргни, чтобы она попала в глаз, – посоветовал он Челу, – если не слишком щиплет.
– Нет, нормально, – сказал Чел, энергично моргая. – Мне уже легче.
– Значит, заклинание сработало, – объявил Мордион. – Хорошо. Спасибо, Энн, за ваше терпение.
Девочка решилась оторваться от стены и подойти к очагу.
– Эх, вот бы мне так манипулировать паратипическим полем! – произнесла она с тоской.
– А мы ничего такого не делали, – сказал Чел. – Это чистой воды магия. Смотри.
Он продудел на своей костяной флейте журчащую гамму, и из другого конца флейты, словно мыльные пузырьки, выпорхнула стайка птиц и тут же устремилась к сосновым ветвям.
– Боже мой! – воскликнула Энн и тут же спросила Мордиона: – Что, и вправду магия?
– Думаю, да, – подтвердил тот. – Похоже, у Чела с этим полный порядок.
– И у Мордиона тоже, – подхватил мальчик. – Магия деревьев, магия растений, магия погоды. Ям все это не выносит. Пойду скажу ему, что теперь он может вернуться, да?
– Если, конечно, он уже перестал дуться, – сказал Мордион, многозначительно взглянув на Энн.
Девочка едва заметно кивнула. Она уже успела привыкнуть. Мордион хотел поговорить с ней наедине. Мальчик тоже это сознавал, а потому предложил сходить за роботом, чтобы Энн поняла: он тоже хочет с ней поговорить. «Странно все это», – подумала девочка, когда Чел унесся прочь. Кажется, они оба считали ее кем-то вроде консультанта.
– А что у него с глазом? – спросила Энн, убедившись, что мальчик их не слышит.
