— Поверь, ты сильно переоцениваешь свою треклятую девственность. Она того не стоит.
— И все равно я не намерена отдавать ее задешево. Если уж расставаться с ней, то с тем, с кем захочу.
— А если я скажу, что знаю способ, как дать ему, не дав? Тогда пойдешь на это?
— Хм…
— А способ такой есть. Только тебе придется серьезно подыграть.
— Что ты имеешь в виду?
— Осока, чайник вскипел, — сказала Джудит.
12
Дверь с треском распахнулась, и в палату чуть ли не бегом ворвался отчаянно-рыжеволосый доктор. За ним, как шлейф, тянулись стажеры и студенты: все в белых развевающихся халатах. Он был похож на окруженное буксирами большое судно, всколыхнувшее волну в тихой больничной заводи.
Мамочка ухватилась за меня.
— Вот он, — зашептала она. — Тот самый.
Рыжеволосый специалист притормозил, будто что-то вспомнив. Студенты и стажеры смешно забуксовали. Потом сгрудились в изножье Мамочкиной кровати. На докторе была твидовая тройка и не сильно гармонирующая с волосами алая бабочка.
— Добрый день, миссис Каллен! Как мы себя чувствуем? — Он обращался к Мамочке, а улыбался почему-то мне.
— Меня опять сегодня в цирке будут показывать? — спросила Мамочка. — Вы хоть чему-то учите эти юных докторов? Они даже руки не греют перед тем, как прикоснуться к больному.
Специалист снял с крючка Мамочкину карту Пока он изучал ее, я заприметила на его мизинце серебряное кольцо. Мамочка утверждала, что это верный знак.
— Я вижу, миссис Каллен плохо спит, не так ли, миссис Каллен?
Он обратил внимание одного из стажеров на цифру в Мамочкиной карте, постучав по ней пальцем. Стажер изумленно поднял брови и покачал головой. Специалист пустил карту по кругу.
— Вот как с тобой здесь обращаются, — довольно громко заявила Мамочка. — Обсуждают тебя, а ты ни сном ни духом, о чем они.
— Я посмотрел, что с вашим давлением, миссис Каллен. — Достав фонарик из кармана, он продолжил: — Вы не против, если я снова посвечу вам в глаз? Вы же не станете на этот раз сердиться? — Он обернулся к студентам. — Наверное, с осмотром глазного дна у миссис Каллен связаны весьма неприятные воспоминания, поэтому мы будем предельно осторожны. Вы же не станете кусаться?
Я посмотрела на Мамочку. Не знаю, шутил он или нет. Скорее, нет. Он большим пальцем бережно отвел вниз Мамочкино нижнее веко, направил луч фонарика на глазное яблоко и принялся бормотать какие-то заклинания:
— Пока не пришли результаты спинномозговой пункции, повреждение макулы может означать ВДМ, хотя нет характерных друзов, а выпячивание зрительного нерва может быть следствием центрального поражения. Посмотрим. — Он выключил фонарик. — Спасибо, миссис Каллен.
И помчался дальше, сопровождаемый буксирами и разметавшимися полами белого халата. Вся группа проследовала по палате и так же резко затормозила в дальнем конце, где доктор схватился за карту очередного пациента.
— Чудовище, — вымолвила Мамочка. — Чудовище. Ты это слышала? Ведь все нарочно. Лишь бы меня позлить.
— Я думаю, они со всеми так разговаривают, Мамочка. Не только с тобой.
— Неправда. Когда хотят, они мают дело. Он просто чудовище.
Я посмотрела в другой конец палаты. Рыжеволосый доктор уже закончил позорить следующего пациента и собирался покинуть помещение. Я встала и пошла за ним.
Один из стажеров чуть не прихлопнул меня дверью, но вовремя удержал ее.
— Простите! — закричала я. (Доктор остановился и обернулся. Вся свита тоже остановилась и обернулась. Как водится, с секундным опозданием.) — Можно спросить? Можно спросить, почему Мамочка бредит? Почему иногда она в ясном рассудке, а иногда не понимает, где находится. Объясните, пожалуйста. Просто нам никто ничего не рассказывает.
Стажеры и студенты разом стихли. Я чувствовала, как несколько десятков глаз уставились на меня и ждут, что будет. Я знала, что застала его врасплох. Поняла это по тому, как он немного театрально отпрянул и выпучил глаза, чтобы показать мне: смотри-ка, ты застала меня врасплох! Потом
