Ник стянул грязную рубашку и остался в одних штанах, разорванных и грязных. Эмма осторожно полила ему на спину из того же самого контейнера, в котором заваривали цветочный чай. Потом Ник еще раз сходил к ручью за водой и предложил Эмме сполоснуться.
– Только ты не смотри, – устало ответила она.
– Конечно. Утром сходим к водопаду и отмоемся хорошенько.
– Без мыла хорошенько не получится.
– Получится, – уверенно сказал Ник.
Наконец костер был потушен, выстиранная кое-как рубашка Ника развешена на ветке дерева, и Эмма забралась внутрь модуля. Осталось только перевязать рану Ника.
– Давай посмотрю, как твоя нога. – Эмма достала с полки коробку с лекарствами.
– Я сам, – ответил тот, – с ногой все в порядке. Заживает.
Штаны его, укороченные по колено, висели лохмотьями: Ник сам оторвал нижние части штанин. И все равно то, что осталось, было в крови, земле и разводах от лекарств. Но других штанов здесь не было.
Да и сама Эмма вовсе не выглядела аккуратной и милой девочкой. Волосы растрепались и висели грязными прядями, одежда в пятнах, пыльная и потная. Руки не отмывались от въевшегося травяного сока. Ладони саднило, шея чесалась, ноги ныли.
Ник ее вовсе не стеснялся. Скинул грязные штаны, оставшись в одних трусах, стянул с раны пластырь и занялся своей ногой. Эмма поняла, что краснеет, забралась в кресло и отвернулась.
– Немного болит еще, но скоро совсем заживет. Скоро нога будет целой, – неуклюже сказал Ник.
Потом и он устроился на кресле, привел спинку в горизонтальное положение, закинул раненую ногу на пульт, положил руки под голову и довольно произнес:
– Хорошо тут!
– Хорошо? – Эмма чуть не подпрыгнула от удивления. – Что тут хорошего?
– Мне нравится эта планета. Потому что мы тут с тобой вдвоем. Нам никто не мешает. Никого нет, кроме нас.
Ник вдруг поднялся и с помощью пары кнопок привел кресло в движение. Подъехав вплотную к Эмме, он опустил подлокотники у обоих кресел и обнял ее за плечи. Нежно и крепко обнял, и запах его смуглой кожи вызвал бурю эмоций. Его близость сводила с ума, кружила голову и туманила разум.
Слова вдруг потерялись, в голове заклубилась дымка, и Эмма напрочь забыла все, о чем хотела спросить. Ей было так хорошо рядом с Ником, что она блаженно закрыла глаза и устроилась на плече друга.
– У нашего народа два раза в год делают большой праздник. Это когда горят большие костры, бьют барабаны и звучит много музыки. Праздник на всю ночь, – заговорил Ник, и в его голосе появились нотки нежности. Мечтательные и звонкие нотки. – И тогда молодые воины выбирают себе невесту. Они танцуют особенный танец вместе с девушкой. Танец жениха и невесты. Это значит, что парень любит девушку и хочет взять ее в жены.
Ник немного приподнялся, посмотрел Эмме в лицо, улыбнулся.
– Я бы станцевал с тобой такой танец. Я очень хотел бы сделать все так, как принято у нашего народа. А ваши обычаи я не знаю. Я не знаю, как ваши парни выбирают себе невесту.
Эмма счастливо моргнула, глупо улыбнулась и пожала плечами.
– Я не знаю, как это было принято у нас, – смущенно пояснила она. – Что нам теперь делать?
– Ничего. Выбираться с вашей планеты и лететь на мою. – И Ник усмехнулся.
– На твою? – Эмма перестала улыбаться и недоверчиво уставилась на друга.
– Конечно. Мы будем жить на моей планете. Здесь я не собираюсь растить детей, рядом с синтетиками. Дети должны расти в спокойной земле. Среди своего рода. Дети должны знать свой род. Всех своих родных. У нас будет дракон, на котором наши сыновья будут летать. У нас будут палатки и мьёки. Я не стану больше участвовать с миротворцами в межгалактических полетах. Я буду на своей земле. Мои дети будут расти на нашей земле, Эйми.
Эмма вдруг поняла, что смотрит на Ника раскрыв рот. Точно Золушка, которой пообещали золотую карету, четверку белых лошадей и большой замок. Она и думать не думала о детях, о своих землях, о будущем в таком глобальном масштабе, как только что пояснил Ник.
Ей казалось, что любовь – это просто любовь. Они поцеловались, обнялись, сказали друг другу, что любят. Вот как Таис и Федор. И с той поры они всегда будут вместе.
А оказывается, есть еще семья. Это когда рождаются дети. А детям надо где-то жить, что-то есть и пить, что-то носить. И детей надо учить.
Эмма умела обращаться с младенцами и неплохо справлялась в свое время с обязанностями няньки. Но одно дело – просто нянчить детей, и совсем другое дело – растить своих.
– Ты думаешь, у нас будут дети? – выдала она совершенно бестолковый вопрос.
Ник расплылся в улыбке до ушей. Должно быть, его забавлял озадаченный вид Эммы.
– Конечно. У нас будут дети. Не сейчас, но как только ты станешь моей женой. Как только мы окажемся на моей планете.
