расстраивался. Эта кукла и стала ходить в школу для особо одаренных.
А еще – из тонкого состояния – Дима сказал Рону:
– Я снял блокировку. На треть.
Рон смолчал.
– Что? – Дюшку внезапно перестали держать ноги, и он медленно опустился на стул.
Стены заволокло легкой серой размытостью, а потолок почему-то стал валиться назад, хотя при этом – странное дело – не сдвигался с места ни на сантиметр.
– Варя? Воронина?
– Мы не смогли ее спасти. – То ли Дима произнес это очень тихо, то ли Дюшке просто заложило уши… – И потом, разве это для тебя новость? Я ведь говорил тебе, что твоя планета умерла, заморожена, остановлена. Я показывал тебе, как именно это произошло. Ты знаешь, что вытащили мы только тебя и Ризи. Ты в курсе, что все происходящее сейчас – просто воспроизведение событий, восстановленная реальность. Не более. Все эти Менсы, Пушкины с Лермонтовыми и все остальные спят вечным сном… Да, Варя Воронина погибла месяцем раньше, но что это меняет?
Клюшкин слышал спокойный голос своего ангела и не слышал его. Потолок продолжал заваливаться назад, оставаясь на месте.
– Дюшка, твоя первая любовь была девочкой что надо и… – Слова Рона слышались отчетливее.
– Что? Какая еще любовь? – вдруг вспыхнул Дюшка. – Ничего я никого не любил, вот еще глупости! Скажете тоже! Просто хорошая девчонка, и все. Голос красивый, а хрюкала она хуже некуда. И чего мне было ее любить? И вообще, при чем здесь все это! Мы же про Риза говорили, а не про какую-то там мою бывшую одноклассницу. Я хочу, чтобы он продолжил меня заменять. Теперь у него получится.
Ангелы молчали. Они не переглядывались, но Дюшка почувствовал, что они сделали это мысленно. И еще он почувствовал, что Дима переживает за него, а Рон – не так. А Рон как будто… Как будто он тоже любил, очень любил Варю… Или не Варю…
– Хорошо, мы не будем ничего прерывать, – сказал Дима. – Только сейчас давайте пойдем спать. Все равно ночью с Бесом ничего интересного не будет. А мы с Дюшкой просто с ног валимся – почти сутки тут за экранами просидели. Думаешь, это так просто – воссоздавать реальность? Айда спать!
Дима зевнул. Дюшка встал, его била мелкая дрожь, а все вокруг плыло и качалось. Он тоже демонстративно зевнул, чтобы был повод протереть глаза. Дюшка знал, что ему нужно удрать к себе как можно быстрее. Потому что еще несколько секунд – и он не выдержит.
Глава 10
Памяти белой лошади
По не вполне понятным причинам вчера Клюшкин выбрал себе не ту комнату, которую приготовили для него ангелы, двойную, с видом на пруд и горы, а маленькую угловую спаленку с узким окошком-бойницей в сторону гор (пруд не виден) и вторым большим окном с низким широким подоконником. Окно с подоконником располагалось напротив двери и выходило в сад. Из него были видны только растения, кусок дорожки с двумя декоративными башенками и за растениями какое-то спортивное сооружение вроде турника, но кроме горизонтальных жердей на нем были еще наклонные. Под окошком-бойницей, по правую руку от входа, стояла кровать не кровать, диван не диван, а некое широкое удобное спальное место с кучей подушек и одеял. Дюшка давно хотел такое, но мама и особенно папа были против, считая, что «эти глупости» неизменно приведут к искривлению позвоночника и ночным кошмарам.
Мама…
Дюшка плотно закрыл дверь, прислонился к ней спиной, заложив руки за спину.
Папа…
Отошел от двери, сел на кровать своей мечты. Все потолки в доме сегодня кружились и заваливались.
Сестренки…
Он упал на спину и закрыл глаза. Потолки продолжали кружиться даже с закрытыми глазами.
Варя…
Варя…
Варя.
Сбегая от Димы и Рона, Дюшка еле сдерживался, чтобы не разреветься. Но сейчас почему-то не плакалось. Словно отупение какое-то нашло.
Он не знал, сколько времени пролежал вот так, мысленно повторяя: мама… папа… Варя… И иногда: Муська… Алька… И еще реже, в промежутках между мамой и папой: Тимка… баба Ника… дед…
Откуда вдруг Тимка? Ну, сосед, так младше ж на три года, они даже и не играли никогда вместе, пару раз от силы…
Варя…
Как же это, как она могла умереть месяц назад?! Почему? Они занимались оперативным хрюканьем, ходили друг к другу в гости, все было в полном порядке. Он ей браслетку свою одолжил, и выяснилось, что Варя – молодец, способна испытывать человеческие эмоции. Как они здорово тогда в этом визоре, у деда… Интересно, дед потом понял, что они его включали? Надо будет у него узн… О, муточерт, деда же больше нет!
