молча, а Дюшка верещал так, что вся жалкая окрестная растительность в итоге сочла за благо убежать куда подальше. Шесть раз Клюшкина начинало вращать волчком. Пять раз сжимать. Четыре раза – разрывать на кусочки. Три раза он разбухал, как дрожжевое тесто. Два раза его вытягивало во что-то питоновидное. И один раз, на рассвете, он наконец вымотался так, что заснул.
Ризенгри облегченно вздохнул (ему жутко надоело смеяться), уложил Дюшку на коврик, сделанный из своего среднего пальца, и тоже заснул. Сквозь коврик Дюшка не тонул. Дима улетел по делам весь, целиком. Рон же весь, целиком, остался.
Рональду Э-Ли-Ли-Доу было плохо. С самого первого дня своего общения с Дженифер Шортэндлонг Рон не верил в возможность ее ухода. Не то чтобы не верил, а подсознательно рассчитывал на чудо. Когда Джен в последний раз спускалась по каменной лестнице, Рон стоял наверху и до самого последнего момента надеялся на то, что Джен хотя бы обернется. Но Джен и не подумала оборачиваться – значит, ее невозможно было остановить тогда и уже нет возможности вытянуть из океана за ниточку взгляда когда-либо потом. Рону оставалось только смириться с тем, что его Джени нет и больше никогда не будет. Смириться с этим было невозможно. Смиряться с этим было необходимо. Рон растянулся по земле низким утренним туманом и закрыл глаза. Перед ним, присев на корточки около падающей с ветки птицы, сидела Джени. Она была в том дурацком сером платье, в котором когда-то ходила в ресторан с Фредериком Мейсом.
– Останься, – попросил ее Рон. – Все равно ничего изменить невозможно. Только хуже будет.
Джен отрешенно смотрела в пустоту сквозь падающую птицу и молчала.
– Джени, пожалуйста, – умолял Рон. – У Риза нет ни единого шанса ни в одном из миров, ни в одной из реальностей, даже самых невероятных.
Дженифер Шортэндлонг его словно не слышала.
– Это бессмысленно, Джен, бессмысленно. Есть вещи, про которые заранее известно, что они – бессмысленные. Ну, думаешь, что я ошибаюсь, у Старика спроси.
– А если и Старк ошибается? – повернула голову Джен. – Или если кроме одного смысла есть и другие, которых он не знает?
– Ты что, Джен! Он же эксперт. Эксперты обо всем знают.
Джен вдруг стремительно растаяла. Словно ее изображение стерли. Рон вздрогнул и очнулся. Перед ним висел в воздухе встревоженный Дима.
– Ты это дело бросай! – строго сказал Дима. – С собственными видениями разговаривать – это, дружок, последнее дело. Так недолго и ангельскую шизофрению подцепить. Оно тебе надо? Вот будешь жить на двенадцатой Земле человеком, будешь философствовать. За недостатком информации о реальном устройстве мира. Станешь каким-нибудь там бритоголовым буддистом и примешься очищать сознание и считать, что истин в мире много, и ни одна из них не истинна. А пока все это давай, бросай. Джен нет. Риз безнадежен. Дюк останется с нами. Альтернативные варианты бесперспективны, но мы честно выполним свой долг перед Дженифер. Ангелы мы, черт возьми, или не ангелы?! У нас впереди вечность, заполненная очень конкретным смыслом. Куча миров, навалом дел и огромное количество светлых перспектив…
Тут Дюшка заворочался во сне и оторвался от коврика. К вечеру, то есть аккурат к Новому году, он должен был вполне овладеть новыми возможностями.
– Дима, – осторожно попросил Рон, – ты вот что… Ты улети, пожалуйста. Ненадолго.
– Зачем?
– Помнишь, как ты помог Ризу с датчиками? Я подумал… Теперь моя очередь вмешаться.
– Во что вмешаться?! В практически не существующую реальность? Она уже смоделирована!
– Но ведь Риз и Дюшка – реальные.
– И что с того? Что ты собираешься сделать? Навести лучи на Риза?
– Нет. Убрать их с Дюшки.
– Что-о-о?
– То самое! Дюшка хотел стать настоящим мутантом. А кем он стал? Человеком с мутантскими возможностями, и только. Разве это честно?
Дима на мгновение задумался:
– Ладно, валяй! Твоя правда.
Дюшка проснулся в подвешенном состоянии. У него было странное чувство: ему казалось, что у него теперь нет никаких чувств! То есть ощущения были, по полной программе, а вот… Ой, и еще он висел в воздухе! Дюшка моментом вспомнил о том, что он теперь – супермутант, такой же, как его друг Венька Бе… то есть Ризи Шортэндлонг. То есть он теперь может все! Буквально все! Есс!!!
Первым дело Дюшка начал учиться ходить, не проваливаясь в землю. То, что вчера казалось невозможным, сегодня получалось почти само собой. Лишние мысли у него в голове больше не крутились и высосанные из пальца нравственные проблемы не тревожили.
– Ну, с чего начнем развлекаться? – потирая руки, спросил Ризи, когда Дюшка освоил не только ходьбу, но и полеты, элементарные превращения себя в своих знакомых и прохождение сквозь твердые предметы.
– Знаешь, первым делом я хочу попасть домой! – заявил Дюшка. – Утереть нос всем этим дармоедам из секретного института. Гады! Всю жизнь за мной наблюдали, представляешь? Разве это можно так оставить?
