К счастью, никакой «мертвой зоны» здесь уже не было, колдуй – не хочу. И от былого запаха невозможности магии, судя по бодрому виду Нумминориха, не осталось ни следа, ни намека. Вот и хорошо.
– Давай проверим, не побывал ли он здесь, – сказал я. – Есть у меня такое подозрение.
Нумминорих деловито кивнул и полез в дом. Я не отставал ни на шаг.
– Ну слушай, – почти сразу сказал Нумминорих, – это даже как-то неинтересно. Опять «Шиффинский шлафф»! Это что же получается, Карвен так и не переоде?.. Ой, погоди! Наверное это все-таки был не он.
– Хочешь сказать, «Шиффинский шлафф» на разных людях пахнет по-разному? – удивился я. – Но это же противоречит самой его концепции!
– Нет, не по-разному. Просто человек, который им пахнет, похоже, ушел отсюда Темным Путем. А Карвен разве умеет? У сэра Скалдуара, при всем уважении, таким вещам вряд ли научишься.
– Теоретически кто угодно может уметь все на свете, – вздохнул я. – Никогда заранее не знаешь, кто у нас нынче новый великий магистр ордена Замороченной Задницы. Моей. И твоей заодно. Ладно, пошли за ним.
Нумминорих пока не умеет сам прокладывать Темный Путь, но легко ходит чужими – по запаху, как я сам когда-то ходил по следу.
Только если я становлюсь на чужой след, его обладателю немедленно становится так худо, что надолго это удовольствие лучше не затягивать, а то, неровен час, помрет. Уж не знаю, с какой радости я так устроен – мизантропия, что ли, столь изысканно проявляется? Или мой злодейский организм таким образом компенсирует полное отсутствие желания кого бы то ни было убивать?
Так или иначе, а счастье, что у нас есть Нумминорих, уж от него точно никому никакого вреда.
А меня он просто взял за руку и провел за собой, как я обычно таскаю его и всех остальных.
Далеко мы, впрочем, этим Темным Путем не ушли. Судя по видневшимся рядом стенам бывшей загородной резиденции Ордена Посоха в Песке, мы оказались всего в какой-нибудь полумиле от улицы Тихих Дней.
Нумминорих сразу рванул к резиденции – сперва просто быстрым шагом, а потом перешел на бег. Мне пришлось бежать следом, на ходу перебирая в памяти все известные ругательства – очень уж не люблю спорт! К тому моменту, когда Нумминорих птицей перемахнул через высоченную стену, их число как раз дошло до полусотни – я зачем-то считал.
– Чтоб тебя в старости лисы воробьями кормили! – сказал я вслух, догнав его у полуразрушенного парадного крыльца резиденции. А про себя неумолимо отметил: «пятьдесят один».
– Ух ты! – обрадовался Нумминорих. – Такого я никогда раньше не слышал. Тоже небось шимарское выражение? Тебя сэр Джуффин научил?
– Леди Сотофа Ханемер. У нее прабабка так ругалась. Вроде бы, у них в деревне когда-то жила женщина, связавшаяся с лисом-оборотнем. Все ее дочери пошли в отца и повзрослев, убежали в лес. А потом часто приходили к маме с гостинцами – то убитую птицу принесут, то дохлую жабу. Все бы ничего, да соседи смеялись – вот уж вырастила себе кормилиц! От них и пошло.
– Здорово. Как же все-таки жалко, что мы с тобой не были знакомы, когда я учился в Королевской Высокой Школе и писал работу о трансформации образа лисы в традиционной шимарской брани! Так гордился своим исследованием, а все самое интересное, получается, упустил.
Я не стал говорить ему, что в ту пору меня еще на свете не было. Причем скорее всего, вообще ни на каком. Лучше пореже вспоминать, что я здесь, строго говоря, младше всех, включая не только формально числящегося у меня в учениках Нумминориха, но и так называемых «детей», как я упорно именовал про себя Карвена, Айсу и Таниту. Притом что каждому из «деток» сейчас никак не меньше восьмидесяти[37]. А мне… вот же черт, совсем сбился со счета! Но, по идее, что-то около сорока. В старые времена в этом возрасте как раз можно было стать Орденским послушником, а теперь – перейти из младшей школы в среднюю. При условии, что был молодцом и хорошо учил уроки. К примеру, слово «гламитариунмайоха».
На самом деле очень смешно.
Пока я об этом раздумывал, Нумминорих деловито обследовал крыльцо.
– Слушай, здесь действительно побывал именно Карвен Йолли, – сказал он.
– Откуда ты знаешь?
– Смотри! – Нумминорих сунул мне под нос короткий обломок сухой толстой ветки. – Похоже, этой штукой он вырыл яму, прямо здесь, под крыльцом. Не знаю, зачем, в яме ничего не лежит. Но важно не это. А то, что ветку он держал в руках. Без перчаток. И на ней сохранился его запах – слабый, но вполне узнаваемый. Причем больше нигде этого запаха нет, как будто Карвен прилетел сюда по воздуху, потрогал ветку и улетел. Что все-таки вряд ли. Вот так вот свободно летать на большие расстояния, контролируя не только курс, но и набор высоты за всю историю угуландской магии умели, насколько я помню из соответствующего курса, всего шесть человек. Или семь, если считать Безумного Рыбника. В смысле нашего сэра Шурфа. Но большинство теоретиков магии считают, что его не следует включать в список, поскольку полеты являлись побочным эффектом его безумия и прекратились, когда он был исцелен. В общем, вероятность того, что Карвен Йолли это умеет, довольно невелика. И что тогда у нас получается?
– Очередная дурацкая головоломка, – огрызнулся я.
– Да. Но у этой головоломки есть одно простое решение: Карвен нанес «Шиффинский шлафф» только на одежду, а на кожу не попало ни капли. Тогда
