Пробуждение

Они шли к кампусу, закончив тренировки. Быстро вечерело. Поднялся ветер, он бил в лицо, и это было еще хуже мороза. На востоке собрались темные тучи, быстро падало давление. К кампусу двигался грозовой фронт – может быть, первая зимняя буря в жизни Уилла.

– То Хорьковые Норы, то хорьки? – недоумевал Ник. – Странно как-то. Ну, в смысле: почему не обезьяны или цыплята?

– Он сказал, что хорьки – единственные животные, которые убивают больше, чем нужно для жизни, – сказал Уилл. – Они убивают, потому что им это нравится.

– Ладно, это гадость жуткая, – буркнул Ник. – Кстати, о хорьках. Как думаешь: Тодд нас заложил? Джерико знает, что это мы надрали задницу его команде?

– Мне кажется, что Тодду вряд ли захочется в этом признаваться, а ты как думаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Я в такие передряги никогда не попадал.

– Да ну? Сколько раз ты участвовал в драках? – спросил Уилл.

– Включая сегодняшнюю? Тридцать один.

Уилл резко остановился.

– Ты дрался тридцать один раз? И тебя ни разу не побеждали? Тридцать один – ноль?

Ник снова пожал плечами – немного смущенно. Они пошли дальше.

– Чел, нет смысла драться, если собираешься проиграть. Ты не знаешь, где я вырос. Мальчишки в маленьких городках драться учатся раньше, чем ходить. Мой отец говорит, что я вырубил четырехлетнего пацана, когда тот пытался стащить одеяльце из моей колыбельки. А у тебя с драками как?

Уилл растерялся.

– С драками? Кроме сегодняшней? Ни одной.

– То есть ты столько кочевал с места на место, и тебе ни разу не довелось подраться?

– Ну, пришлось пару-тройку раз кое-кого обогнать, – сказал Уилл.

Ник покачал поднятым кулаком.

– Это считается, брателло.

– А вот я даже не догадывался, что ты такой крутой драчун, – признался Уилл.

– Пусть так и остается, – негромко проговорил Ник. – С тех пор как я здесь, это первая потасовка. Я обещал папе исправиться. Узнает про это – прибьет меня к чертям.

– Если так, прости, что тебе пришлось вмешаться.

– Да нет, не извиняйся. По правде говоря, я тоскую по возможности выпустить пар, – сказал Ник, на ходу изображая боксерские удары. – Не в том смысле, что я сам стараюсь нарваться, но в моем мире что будет, если кто-то услышит, что ты гимнаст? Это все равно, что сказать, что ты флорист или бальными танцами занимаешься.

– А как ты научился… так драться?

– Гимнастикой я начал заниматься с пяти лет, – ответил Ник. – В тот же год отец отвел меня на бокс. Потом на борьбу. Тэквондо и карате, потом айкидо и кунг-фу, еще винг-чунь для самозащиты …а недавно я освоил этот бразильский стиль джиу-джитсу, капоэйру. Ну, это просто бомба.

– Черт. Тогда понятно, почему ты так и не выучился бегать, – сказал Уилл. – А мама твоя как к этому относится?

Ник отвел взгляд.

– Мама умерла, когда мне было пять.

Уилл остановился.

– Мне очень, очень жаль, Ник.

Ник кивнул.

– Спасибо. Я сам до сих пор переживаю.

– А братья и сестры у тебя есть?

– Только мы с отцом.

Мимо проехал охранник на электрокаре. Друзья вошли в кампус.

– И как же ты оказался в Центре? – спросил Уилл.

– Пригласили, после того как я выиграл золото в финале соревнований по гимнастике для старшеклассников штата Новая Англия, – ответил Ник. – Это, спору нет, было странно, если учесть, какие у меня в восьмом классе были успехи.

– Вот это да, – покачал головой Уилл. – А на каком снаряде ты победил?

– На всех, – скромно пожав плечами, сказал Ник.

Уилл вытаращил глаза.

– На всех? Значит, у тебя вправду спортивная стипендия.