Легкий пасс рукой – и кусок арматуры из ноги Макара отлетел в сторону. Из раны хлынула кровь, но остановить ее Алена уже не могла – растратила остатки энергии.
– Людей выведут отсюда через час, все будет нормально. Но нам надо бежать, или придется плохо, – сказал Агафья.
Спорить с ней, естественно, никто не стал. Авторитет белой ведьмы в части предсказаний для Алены был непререкаем, да и Макар счел за лучшее поверить…
– Идти сможешь? – спросила Агафья. – Я пока не могу тебя вылечить.
– Смогу, – скрипнул зубами Макар.
Его слегка удивляло, почему Агафья не может заговорить рану. Для ведьмы ее уровня – пустяк. Но мало ли, какие у ведьмы соображения?
– Я тебе помогу, – предложила Алена, подставляя плечо.
Вешаться на Алену в таком смысле Макару совсем не хотелось, но пришлось. Сам бы он, пожалуй, идти не смог.
На поверхность выбрались в клети, которая поползла вверх словно бы сама собой, как только Иные подошли к ней. Возможно, Агафья заставила привести в действие подъемный механизм машиниста. А может, приказала колесам на копре крутиться – невелика разница.
Невелика разница… Макар был опустошен, измочален. Ноги он не чувствовал, ребра пылали огнем. Алена пыталась смягчить боль, но и ее сил на это едва хватало. Агафья лишь плотно сжимала губы и не плакала.
– Жаль Ивана Матвеевича, – тихо проговорила Алена. Чувствовала – если оставить Агафью одну, та может сломаться. Досталось ей немало, и давний любимый погиб на глазах. Тот, кто ценой жизни спас ее, спас их всех. А другого бывшего возлюбленного Агафья сама же убила. Не так это легко, даже если возлюбленный за сотни лет превратился в чудовище.
Агафья прищурилась.
– Все там будем, Алена. Помни об этом всегда – все будем там. Кто-то раньше, кто-то позже. И живи, помня об этом… Ты тоже, Темный… Извини, Светлый! Мы, Светлые, вообще никогда не забываем. Не закрываем глаз.
– Мы не закрываем, – согласился Макар. – И не забываем.
Слова стоили больших усилий, и Иного вырвало на пол клети.
– Это ничего, это на пользу, – буднично прокомментировала Агафья. – Не тушуйся.
Клеть поднялась на поверхность. Здесь, в продуваемом сквозняками бетонном коробе, их встречал Давыдов.
– Те, кто был на поверхности, ушли, – сказал он, подразумевая, конечно, людей. – Многих мы сегодня спасли. А позже спасется еще больше.
– Крюков сделал свое дело, – подтвердила Агафья. – Макар сделал. Он Светлый теперь.
– С нашими все в порядке? – спросила Алена. – С теми, кого мы привезли сюда?
Давыдов покачал головой.
– Геша в больнице, в коме. Борис тяжело ранен. Битюцкий словно с ума сошел – все время поет песни Стаса Михайлова. А подруга Геши сейчас оказалась рядом с ним. Крюков постарался?
– Дамир, – ответил Макар. – Она жива?
– Жива и здорова. Я видел ее чужими глазами, поэтому за психическое состояние поручиться не могу.
– Все будет хорошо, – заявила Агафья. – Теперь все будет хорошо.
– Мы сможем вылечить всех наших?
– Надеюсь. С Битюцким я не работал – не до того. Но, полагаю, такое помешательство легко исправить. Гешу я слегка поддержал. Борис справится сам.
– А город? – поинтересовался Макар. – Что подумают люди?
– Люди напуганы, но они переживут. Откат от разрушения круга крепко ударит по Украине. Фокус приходился на Киев, нетрудно понять… А людям там и так досталось… Теперь будет лучше, ведь за болезнью всегда следует или выздоровление, или смерть.
– Обнадежил…
– В этом правда жизни, Светлый…
– Дозоры уже прислали своих эмиссаров из столицы? – спросила Агафья. – Ты же связан с Константином напрямую?
– Комиссии от Ночного и от Дневного Дозора в воздухе, на подлете к ростовскому аэропорту. Меньше чем через час, если поторопятся, будут здесь. Хорошо, что на шоссе самолет сажать не стали.
– Сваливать надо, – объявила Агафья. – Как я и говорила, нужно срочно валить.
Слышать молодежный жаргон от пожилой ведьмы было странно, но и ведьмы чему-то учатся, подхватывают модные словечки.
– Почему нужно сваливать? – спросила Алена. Не то чтобы она не верила ведьме – просто хотела пояснений.
– Ты слишком много видела, девочка, – объяснила Агафья. – Хочешь провести несколько месяцев на допросах? Потерять время и силы? Приобрести врагов? Разрушить дело моего давнего друга? Ничего хорошего от того, что кто-то полезет в наши дела, нет. Свобода – превыше всего. Ведь правда,
