значит, есть время попытаться прояснить ситуацию — ведь Скат явно что-то понял.
— На нас, похоже, какой-то маркер, — ответил командир.
— Что?!
— Маркер. Тряпка какая-нибудь. Или еще проще, по одежде проведено каким-то веществом, запаха которого мы не ощущаем, а собаки прекрасно чуют.
— Откуда… — начал было Андрей, но тут же осекся, понял все. Вообще-то стыдно. Мог бы и сам догадаться. Ему же об этом говорили — правда, всего один раз и бегло, но тем не менее. Сторожевых собак на таких объектах, как этот, часто именно так учат. На ком есть какой-то опознавательный знак, тот и свой. В роли такого знака, как правило, выступает запах. А уж какой именно и как его наносить — это везде по- своему. Где-то тряпку на рукав повязывают, где-то вату, пропитанную пахучим составом, в карман кладут, а где-то и просто добавляют этот самый состав в воду при каждой стирке обмундирования. В общем, логичная система. Все свои ходят с этими отметками, если чужак на базу проникнет, то собаки его сразу заметят. Ну, а если прибывает кто-то посторонний, но кому пребывание на охраняемой территории дозволено — скажем, комиссия какая-нибудь или новобранцы, — то объяснить собакам, что это свои, легче легкого. Снабдить источником того же запаха — и порядок. Хорошая система. Но вот сейчас она, похоже, дала сбой. Вместе с формой американцев они со Скатом и запахом-маркером обзавелись. Вот собака и растерялась — люди чужие, а пахнут как надо. При этом пес, разумеется, и запах прежних владельцев одежды чувствовал. И это не могло не казаться странным, непривычным — от одного человека пахнет двумя. Вот он и колебался.
— Спокойно идем вперед, — сказал Скат. — Не должен броситься.
И они пошли. Пес шагнул за ними, еще раз принюхался, слегка взвизгнул — от растерянности, не иначе. А потом скользнул в темноту. Привитый рефлекс сработал. Раз нужный запах есть, значит, все в порядке.
— Повезло, — прошептал Скат. — Молодец ты, Контрактник. Отличная идея была с переодеванием. Одно плохо — не знаю, как тебе, а мне эта форма мала.
— Мне тоже немножко, — отозвался Сабуров.
И они пошли дальше. Примерно минуту они двигались вдоль какой-то стены, потом свернули, обогнули здание, вышли к другому.
— Так… А вот, кажется, и третий ангар, — прошептал Скат. — Нам сюда. А кто это там? Часовой, похоже?
Так оно и было. У нужного им ангара чернел силуэт часового. Стоял он у самого входа, исключительно неудобно — для Ската с Сабуровым неудобно, разумеется, — перед ним было широкое открытое пространство, на котором даже в темноте приближающийся человек издалека виден. С обоих боков от него было метров по тридцать — одним броском не преодолеешь. Стрелять? Опасно. Он упадет, автомат по асфальту загрохочет. А в ангаре горит свет, там кто-то есть. И кто-нибудь наверняка грохот услышит. Нет, снимать часового нужно тихо.
Скат думал недолго.
— Андрей, отвлеки его. Я сейчас ангар с той стороны обойду. Через минуту иди к нему, делай что хочешь, но чтобы он на тебя отвлекся и шума не поднял. Сам тоже не шуми. Понял?
Сабуров кивнул — что ему еще оставалось? Скат исчез в темноте. Андрей смотрел на секундную стрелку своих часов. Четверть круга. Половина. Три четверти… Пора!
Он вышел из-за угла и направился к часовому — вихляющей походкой, невнятно бормоча себе под нос. Солдат насторожился, вскинул автомат. Но прежде чем он успел окликнуть Сабурова, Андрей сам подал голос:
— Эй, Джонни, у тебя не осталось… ик! — Он говорил по-английски, достаточно громко, чтобы слышал часовой, но не настолько, чтобы было слышно за дверью, в ангаре.
На пару секунд часовой растерялся. В общем-то, наверное, не так уж он был в этом виноват. В конце концов, его пост находился не на границе, не в зоне боевых действий, а на строго охраняемой территории, в его родной стране. Откуда здесь врагам взяться? Неоткуда. А вот пьяному американцу — очень даже есть откуда. И с ним нужно себя вести поосторожнее — над американскими военспецами командование трясется.
Пожалуй, он бы все-таки поступил, как положено по уставу — слишком уж крепко такие вещи в каждого военного вгоняются. Но всего пару секунд он промедлил. И этого оказалось достаточно.
От противоположного угла ангара к нему метнулась черная тень. Серебряной рыбкой сверкнул брошенный нож, и часовой охнул, обеими руками схватился за горло. По пальцам черными струйками потекла кровь. Нож вошел в шею сбоку, перерезав трахею и аорту. Крикнуть часовой физически не смог. Андрей кинулся вперед, подхватил солдата. Впрочем, мог и не стараться — Скат тоже успел. Они осторожно положили тело на землю, автомат взял Андрей.
— Входим в ангар вместе, — прошептал Скат. — Всех, кто внутри есть, валим. Потом выходишь наружу и становишься на пост. Понял?
— Да.
— Не ломимся со всех ног, спокойно идем. Сразу нас никто ни в чем не заподозрит. Ну, вперед!
Ангар был длинным и хорошо освещенным. Справа и слева были самолеты, сразу было видно, с каким из них работают — около четвертого справа лежали инструменты, темно-синяя куртка с надписью по- грузински.
Андрей и Скат успели пройти половину расстояния до самолета, когда им навстречу вышел высокий мужик в мокрой рубашке и заляпанных масляными пятнами штанах. Лицо у него было удивленное — и это выражение усилилось, когда Скат вскинул пистолет, направив оружие ему в лицо.
— Молчать! — Скат говорил шепотом, но угрозы в этом шепоте кому другому на десять громких воплей хватило бы.
— Что такое… Я не…
— Тихо! Еще кто-нибудь здесь есть?
— Нет… — но взгляд выдал грузина, он невольно покосился вправо. Андрей, не дожидаясь команды, кинулся туда. И еле успел отпрянуть — прямо у него перед лицом просвистел короткий ломик. На чистом рефлексе Сабуров рубанул нападающего по сгибу руки, сместился вправо и ударил «клювом орла» в шею над ключицей. Невысокий, но коренастый парень осел на пол.
Скат шагнул к первому, прижал пистолет ему ко лбу.
— Еще раз соврешь — мозги вышибу. Есть еще кто-нибудь?
— Нет, теперь точно нет.
— Когда смена караула должна быть?
— В три.
— Соврал — убью, — Скат сказал это настолько буднично, спокойно, что не поверить было просто невозможно. Правда убьет.
— В два тридцать, — техника затрясло.
— Теперь верю. Андрей, свяжи его. И кляп.
Сабуров накинул на кисти грузина заранее подготовленную петлю, стянул, закрепил. Обмотал голову прозрачным скотчем — кстати, он не трещал, разматываясь, не простой был скотч.
— Слушай меня внимательно, — сказал Скат. — Ноги мы тебе не связываем. Пока не связываем. Если не будешь рыпаться, мешать, то останешься в живых. Когда я тебе скажу — беги отсюда со всех ног. Кивни, если понял.
Связанный закивал, замычал, отчаянно выпучив глаза.
— Андрей, вытащи наружу того, которого ты вырубил. Дадим ему шанс. И вставай на место часового. До смены… — Скат посмотрел на часы, — пятнадцать минут. Думаю, я успею. А если нет… Постарайся, чтобы шума не было. Давай!
Через минуту Андрей уже вытащил вырубленного им парня из ангара, положил его сбоку, в тени, за какими-то железными бочками — туда же, где лежало тело часового. Сам Андрей занял его место. Форма была та же, что и у техников, только фуражку пришлось надеть, которая на часовом была. Не успел он занять свое место у входа, как из ангара выглянул Скат. Лицо у него было злое.
— Они не заправлены! — прошипел командир. — Времени больше понадобится!
— Сколько?
