и Оргрим легко должны были справиться с одиноким противником. Но, когда они скакали по открытому лугу у всех на виду, как и их противник, Дуротан обернулся и увидел, что танцующие остановились и наблюдают за ними с напряженными лицами.
На широкой спине Оргрима висел на ремне Молот Рока, а Дуротан сжимал в могучей руке Удар Грома. Он стиснул зубы в мрачной решимости. Друзья находились с подветренной стороны от чужака, и Дуротан втянул воздух, пытаясь уловить выдающий пришельца запах запекшейся крови. Уловив только мускусный запах другого орка, он нахмурился.
Оргрим, как обычно, не отстававший от него, тоже отметил:
– Никакой вони.
Маленькая точка росла по мере их приближения. Дуротан откинулся назад, и Острозуб сбавил скорость. Кусака сделал еще несколько прыжков, потом Оргрим вернулся назад, туда, где остановился Острозуб.
Сначала далекая фигура показалась массивной, и Дуротан решил, что это орк-мужчина. Но потом разглядел странные изгибы силуэта и постепенно понял, что перед ним женщина-орк, что-то несущая на плечах. Она шла ровным шагом. Теперь он разглядел синие и белые участки на ткани, покрывающей ее торс.
Напряжение спало так быстро, что Дуротан задрожал. Радость, мучительная и острая, как кинжал, пронзила его.
– Оргрим, мой старый друг, твой вождь – идиот, – еле выговорил он между приступами хохота.
– Я это подозревал – ответил Оргрим, – но почему ты так считаешь?
– Какой сегодня день?
– День летнего солнцестояния… разумеется… – Оргрим широко раскрыл глаза.
– Это не Красный Ходок. Это Северный Волк!
Оргрим завопил от изумления и восторга. Оба орка наклонились вперед, и их волки радостно бросились бежать опять, по направлению к женщине из клана Северного Волка. Она остановилась, ожидая их приближения, а на плечах у нее лежала туша самки талбука. Ветер подхватил развевающийся уголок знамени Северных Волков, и оно затрепетало вокруг женщины. Когда Дуротан и Оргрим остановились перед ней, ее темные глаза посмотрели в глаза Дуротана. Она со стоном сбросила с плеч талбука, и туша упала на землю. Ее обнаженный живот был плоским, сильные, мускулистые ноги обтягивали грубые штаны. Ее руки были стройными и мускулистыми, а кожа имела теплый темно-коричневый оттенок. Пурпурный кристалл свисал с ее шеи на веревке из жил. Свет отразился в нем, когда она запрокинула голову и рассмеялась, салютуя маленьким топориком.
– Приветствую тебя, Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша! – воскликнула она веселым, звонким голосом. – Я…
– Драка, дочь Келкара, сына Ракиша, – закончил за нее Дуротан и улыбнулся.
Дуротан шагал рядом с Дракой, как в тумане, когда они возвращались к празднующим у костра оркам. Мясо, которое она принесла в подарок, погрузили на спину Острозуба. Сердце вождя переполняла радость. Несомненно, это знак, посланный Духами, что вскоре все наладится. Он никогда не видел, чтобы изгнанники возвращались, и то, что вернулась именно Драка, казалось ему не совпадением, а подарком судьбы. Она была примером того, как слабость стала силой, и вернулась домой в тот момент, когда клан больше всего нуждался именно в силе.
Драку приветствовали, как вернувшуюся героиню, да Дуротан и считал ее героиней. Когда-то она была слабой, хрупкой и тощей, кожа да кости. Почти такой же, как та рабыня, что сопровождала Гул’дана. Теперь Драка стала мускулистой, сильной, энергичной. Дуротан помнил, что она ни перед кем не склонила головы, уходя – как считали все, и он, возможно, в том числе, – на верную смерть. И вернулась все такой же гордой.
За два года после ухода Драки ее родители умерли, но Гейя встретила ее теплыми объятиями. Драка сначала застыла, но затем неуверенно подняла руки и крепко прижала к себе пожилую женщину. Дрек’Тар широко улыбнулся, и голос его задрожал, когда он официально благословлял пришедшую от имени клана. Дуротан уступил ей Каменный трон, и она согласилась сесть на него, немного поколебавшись. Вождь лично отрезал ей сочный кусок жареного мяса, и женщина с жадностью съела его. Да, она была мускулистой, но худой, очень худой. Ни одной унции лишней плоти не было на ее костях. Дуротан проследил, чтобы Драка наелась досыта, и не позволил донимать ее вопросами, пока она ела.
Наконец Драка вздохнула и откинулась на спинку, положив ладонь на полный живот. Она обвела взглядом сцену перед собой.
– Дуротан, я горюю о твоем отце.
– Он погиб в бою, – ответил Дуротан. – Не горюй.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга, потом она спросила:
– Ты знаешь, я ведь была близка к тому, чтобы не вернуться.
– Почему?
Она безрадостно рассмеялась, глядя на скачущие языки пламени над костром. Солнце уже село, и теперь тепло костра радовало.
– Я была изгнанницей. Мой клан ополчился против меня.
Дуротан почувствовал спазм в желудке.
– Таков наш обычай, Драка.
– Поэтому я не возвращалась. Это было… – Она покачала головой. – Северные Волки выдержали. Остальные – нет. Окружающий мир жесток, Дуротан,
