— И откуда бы?
Сдвинутые брови хмурились, а синие глаза смеялись. Знал он про занятия, донесли. Но и препятствовать не стал, чего уж там! Пусть лучше девка языки учит, чем на незанятую голову чего придумает!
— Так мир не без добрых людей, — не дрогнул парень.
— И что ты делать хочешь?
— Тятенька, я тут узнал, — действительно, Ордин-Нащокин вчера весь вечер бегал и узнавал, — за него Элеонору Австрийскую сватают. А чем мы хуже?
Вопрос был актуальным. Леопольда Алексей Михайлович не любил, да и Священную Римскую империю — тоже. Католики…
— Предложить ему мирный договор…
— Да. Мы его более трогать не будем, а случись что — поможем полками. Для зятя не жалко.
— А ежели они Марфиньку потребуют католичкой сделать?
Это был самый скользкий момент. Но и его уже обговорили дети.
— Тятенька, кто бы там что ни пробормотал: православной Марфинька была — ей и останется. И дети ее православными вырастут. И мы можем потребовать, чтобы Михаил у себя разрешил храмы строить, чего ж нет? Так что душа ее не пострадает.
— Ох, Алешка, наплачутся от тебя девки. Кого хочешь обведешь…
Алексей Михайлович и не ругался.
— А еще муж да спасется женой своею…
— А не жена — мужем своим?
— Так ежели мужу не повезло католиком родиться? Мы вот реформу делаем, книги переписываем…
Намек вышел достаточно толстым, но Алексей Михайлович не обиделся. Идея была неплохая.
Не получили престол для сына?
Получим его для дочери!
А дальше будет видно. Зато Леопольду ноги оттопчем!
Мужчина подумал — и кивнул. Почему бы не попробовать?!
Память о слезах любимой сестры камнем висела у него на сердце. Неужто он Марфиньку тоже в девках оставит?
Царевна Марфа известие восприняла с энтузиазмом и принялась спешно учить польский, для чего переехала под крылышко теток в Дьяково. То, что параллельно она изучала и другие вещи, уже эксклюзивно, от Лейлы, скромно умалчивалось. Зачем царю знать, что гаремные девушки много чего умеют в постели?
И нечего тут пищать: «Ой мамочка, стыд-то какой!» Стыд не дым, глаза не выест, зато супруг не будет по бабам бегать.
И о кратком курсе от Ибрагима тоже промолчим. К чему царице яды распознавать? Вроде как и не надобно?
И о том, что Стеньку Разина озадачили найти еще парочку таких же специалистов — мало ли, пусть с девочкой поедут в ее свите. Ежели что…
Молчание — оно завсегда золото.
Для всех Марфа просто учила польский язык.
Первой царю устроила скандал царевна Ирина, обидевшись за свою Евдокию. Но тут Алексей Михайлович плечами пожал. Мол, я бы и не прочь, да ты на нее погляди? Она ж и слова не поймет! Ей что муж ни скажи, все мимо будет, а Марфинька латынь уверенно изучила, да и польский и французский изучает…
Опять же, политес…
Ирина ругалась, но крыть было нечем. Сама виновата, надо было ребенка не только молитвам учить, но еще и остальному.
Посольство, получив такое предложение, опешило — и Михаилу полетело письмо. Пусть задумается.
Алексей был доволен и предлагал Софье так же заняться и остальными сестрами. Та колебалась, но все решил визит тетки Ирины.
Однажды та просто вошла без стука в Софьины покои в Кремле.
— Ты что ж творишь, племянница?!
Софья только глазами захлопала. Творила-то она много всего, но надо выяснить — за что наезд?
— Что не так, тетя?
— Где это видано, младших поперед старших замуж выдавать?!
Тогда все ясно, волна докатилась и сюда. Софья усмехнулась. Ну держись, щучка теремная!
— Где это видано — царевен неучами растить?!
— Что?!
