— Не тебе решать, Амалия! — злобно рыкнул отец. — Твоя обязанность — родить мне наследника!
— Этого не будет никогда! Судьбу моей дочери испоганить я не позволю! — гордо заявила леди Амалия.
— Сафира, иди к себе! — в гневе приказал лорд Калем.
Мама подтолкнула меня к лестнице, хоть я и сопротивлялась, и ласково шепнула на ухо:
— Иди, малышка, я позабочусь обо всем.
Спускаясь вниз по лестнице, я оглянулась.
Ветер трепал подол желтого маминого платья. Казалось, что она бьется, словно птица, и никак не может взлететь. В тот день я в последний раз ощутила тепло, ласку и любовь. И главное — видела мамочку живой! Но она сдержала слово: позаботилась о том, чтобы Хемвиль стал только моим. Пусть и жестоко!
Я проснулась, когда свет уже не проникал сквозь щель в ставнях. За окном; надо полагать, был вечер, потому что свечи еще горели. Брови уснувшей рядом Ноэль даже во сне были тревожно сведены к переносице. Укрыв подопечную одеялом, погладила ее по русой голове. Бедные, бедные девочки Сафира и Ноэль! Сколько же им пришлось пережить в этом мире?! А главное — что еще предстоит пережить мне самой?
Тяжело вздохнув, тут же ощутила, как болезненно напрягаются мышцы вокруг раны, села, а затем, осторожно спустившись с кровати, побрела к стоявшему в углу ночному горшку. Пока устраивалась на нем, поняла, что из-за ранения за две недели вынужденного покоя это тело пришло в плачевное состояние. Я буквально по стене сползала на чертов средневековый туалет. Не-ет, в таком калечном состоянии в суровом мире выжить нельзя. Надо приводить себя в порядок! С момента, как очнулась, я наконец полностью освоилась с новообретенным телом. Еще бы память прежней хозяйки научиться контролировать, взывая к ее закромам исключительно по необходимости, а то пока получается только отключаться.
На трясущихся от слабости ногах добралась до сундука, на котором стоял поднос с едой, пристроившись с краю, поужинала. Теперь основная задача — восстановиться как можно быстрее.
В слабом свете свечей минут пять снова изучала себя в зеркале, привыкая, «обживая», принимая. Дрожащие в пламени свечей тени играли на моем осунувшемся лице. Желтые глаза поблескивали нездоровым блеском, а темные круги подчеркивали усталость и бледность. Поскребла чешуйки на лбу и висках и невольно хихикнула — щекотно. Погримасничала и показала самой себе язык. Потрогала золотисто-серебристую копну спутанных во сне волос на макушке — мягкие и в то же время упругие. Отложив зеркало в сторону, раздвинула широкий ворот рубахи и присмотрелась к рубцу под грудиной. Хорошо заживает, вероятно, со временем останется лишь небольшой белый шрамик. Осталось узнать: откуда он взялся?
Столько вопросов, на которые пока нет ответов. Ноэль спит, а я трясусь от страха, только что костями не гремлю. Меня до дрожи пугает этот средневековый мир. Страшит неопределенность моего положения, а радует только статус вдовы. Если исходить из собственных знаний земных законов «того» времени, то статус вдовы должен давать больше свободы, независимости и нести меньше условностей. Но с учетом реалий Эсфадоса ничейная чистокровная драка с целым замком в придачу может вызвать нездоровый ажиотаж среди мужского населения и нарваться на различные неприятности. А нас с Ноэль таких двое — «золотых» курочек. Боже, где я очутилась?! Сама почти беспомощный ребенок в этом мире, да еще и несу ответственность за одинокую несчастную девочку.
Обхватив свои худенькие костлявые плечи, передернулась от холода и сырости этого почти подземелья. Невольно решила, что в монашки точно подаваться не хочу, даже в крайнем случае! Добровольно заключить себя в этом склепе?.. Нет уж!
Сделала над собой усилие, чтобы встать, и начала ходить от одной стены до другой и обратно. Мышцы надо разрабатывать — это я хорошо помнила: аппендицит мне вырезали лет в шестнадцать и подняться заставили уже на следующий день. Пошаркав туда-сюда, согрелась и устала, выпила молока и улеглась спать. Все, с завтрашнего дня начинаю новую жизнь!
Глава 5
Приоткрыв глаза, осмотрела келью — никого, а за окном утро: в узкой полоске солнечного света, проникавшей в щель между ставнями, плясали пылинки. Доносился монотонный шум монастырской обители: приглушенные голоса, шорох шагов, звуки, издаваемые домашними животными…
Вытащила из-под одеяла руки и потянулась, сладко зевнув. Мое внимание опять привлекли браслет и кольцо на правой руке. Оригинальные, красивые, но уж слишком громоздкие. Повертела браслет на запястье. Не снимается, видно, с секретом. Тяжеловесное необычное украшение довольно сильно мешалось, мало того, золотая цепочка, тянущаяся к кольцу на пальце, явно доставит дополнительное неудобство. Браслет сполз до самой кисти, цепочка провисла и наверняка будет за все цепляться при каждом неосторожном движении.
Пока я размышляла, как избавиться от произведения здешнего ювелирного искусства, пришла Ноэль с завтраком. Я с удовлетворением отметила, что сегодня она была хорошо одета, шла легко, как и положено девушке, не хромала и, судя по искренней светлой улыбке, была рада видеть меня
