— Если нет ничего священного, мы просто без всякого смысла ползаем в грязи. Когда Сердце Явления изгнали из церквей, даже звезды в небе померкли. Люди ходят в церкви перемыть друг другу кости да завистливо оценить, кто во что одет, но сердце их спит мертвым сном. Эта страна похожа на старую мать семейства, лежащую при смерти, а детям нет до нее дела, они заняты дележом наследства. В наши дни каждый город — рассадник пороков: жульничества, шулерства, воровства, разбоя, грабежа, мародерства, ростовщичества, мошенничества, шарлатанства, интриганства, сводничества и пьянства. Ты видела все своими глазами. Как эти люди спасут душу, если сами вырвали свое сердце?
Призрачный Квиллам Май закончил писать и отложил перо. То ли он собирался с мыслями, то ли перечитывал написанное, то ли ждал подсказки, что писать дальше. Порыв ветра как будто принес знакомый запах его табака.
— И тем не менее, — продолжал Кольраби с новым пылом, — задыхаясь в зловонном чаду людских пороков, грозящем затмить свет солнца, луны и звезд, мы стремимся возродить свет. Это яркий свет, он ослепит одних и обожжет других, но выведет мир из ужасной тьмы безверия.
Глядя на Кольраби, Мошка поняла, что впервые видит его истинное лицо, бледное, с горящими глазами, казавшееся старше своих лет, словно через него говорит толпа фанатичных стариков, включая ее отца.
— Я готов терпеть ненависть и гонения от врагов, превосходящих меня числом, — говорил он. — Ибо в этом больном мире лучше верить во что-то всем сердцем, чем не верить ни во что.
Слова, слова, чудесные слова. Таящие ложь.
— Нет, не лучше! — выкрикнула Мошка, дочь Квиллама Мая. — Не лучше, если вы верите в собственные фантазии! Нельзя выдумать себе веру, а потом убивать за нее! Святость, она другая, такая, что вам и невдомек! Покажите что-нибудь, что можно закидать камнями, поджечь, бросить под дождем, познать и разложить по полочкам, и оно не потеряет силы! Вот в такое я поверю всем сердцем. Но даже если нам достались только грязь, разврат и безбожие, это все же лучше, чем ложь. С этим можно жить. Все, что вы наговорили, — ложь, мистер Кольраби.
Голос Мошки окреп, стал сильным и звучным, отголоски ее слов летели по окрестностям. Вопреки ожиданию лицо Кольраби странным образом смягчилось. Он смотрел на Мошку с легкой улыбкой сожаления, как мог бы смотреть на дорогого друга, прощаясь с ним навсегда. Затем он уронил треуголку и выставил вперед руку с пистолетом. Мошка кинулась плашмя на паром, и пуля просвистела у нее над головой.
Она чувствовала себя так, будто ее ударили наотмашь по лицу, сбив с ног. В ушах гудело. Судорожно отползая назад, она думала о том, за сколько секунд Кольраби доберется до парома и где лучше встретить смерть — на палубе или в трюме.
Но, взглянув на берег, она увидела людей с саблями наголо, обступивших Кольраби. Они что-то сказали, но Мошка не услышала из-за гула в ушах. Кольраби вынул рапиру и приготовился к атаке. Первого из нападавших он пнул ногой в колено и резанул лезвием по лицу. Человек с криком упал в камыши.
Не дожидаясь остальных, Кольраби развернулся и побежал. Один из нападавших выстрелил ему в спину. Облачко дыма окутало пистолет и развеялось по ветру, Кольраби споткнулся на бегу и стал падать, разворачиваясь в сторону стрелявшего. Эта картина представала перед Мошкой в замедленном темпе, как нелепый, кошмарный танец. Наконец Кольраби упал в воду, подняв тучу брызг. В этот миг Мошка почувствовала, как паром сдвинулся с места и поплыл прочь от берега.
Люди с берега что-то кричали, но Мошка не слышала. Она свернулась калачиком и закрыла глаза.
Через часок гул в ушах понемногу утих. С берегов раздавался глухой грохот, похожий на далекую грозу или канонаду. Мошка не знала, то ли вправду слышит эти звуки, то ли ей мерещится. Она увидела прямо на пароме, у кучи тряпья, призрачную фигуру отца за столом.
— Не сильно ты мне помог, — пробормотала она с досадой. — Почему ты мне ничего не объяснил?
— Если хочешь, чтобы другие говорили тебе, что думать, — произнес призрак, не отрывая взгляда от бумаг на столе, — то таких людей в избытке.
Да. Это ее отец. Его голос, его манера говорить. Квиллам Май отвлекся от бумаг и протер пенсне. Потом надел его и прищурившись посмотрел на дочь. Казалось, он искренне удивился, как она выросла.
— Так или иначе, — сказал он, — ты не можешь обвинить меня в том, что я оставил тебя невеждой. Я ведь научил тебя читать, правда?
«Э, Ю, Я» ЗНАЧИТ «ЭПИЛОГ ЮНОЙ ЯЗЫЧНИЦЫ»
Как Мошка потом выяснила, далекий грохот ей не померещился. Это стреляли пушки.
Получив послание Мэбвика Тока, Речники направили две флотилии в Манделион: одна состояла из быстроходных яликов, а другая — из крупных судов, которые должны были помешать кораблю с войском леди Тамаринд войти в город.
Раньше флот разгневанных Ключников, пробивавшийся в Манделион, Речники останавливали на каждом посту и обшаривали все суда в поисках «мятежного капитана Блита». Когда армии дали свободный проход, она ринулась в город и застала там безумный праздник. Поначалу их приняли за
