столь непохожих и много испытавших молодых людей. И даже отвращение к отцу-отморозку не могло остановить Ольгу. Часть ее воспоминаний, благодаря Игорю, поблекла, а Яр являл теперь для девушки воплощение мужества и бесстрашия, не сломленного жизненными невзгодами.
От разговора с Юрием сон словно испарился. Слова «у нас были испытуемые» не выходили из головы. Что здесь творилось? Что происходило? Куда делись все люди, кроме тех одиннадцати, что ушли к Москве? Тревожное чувство не покидало Игоря. Он прошел в их с Яром комнату, но юноши там не обнаружил. Странно, а ведь много времени прошло, пока они с Ветровым спорили. Мужчина вышел в коридор и прислушался – шума воды не слышно. Где он? Безумная мысль закралась в голову, но Потемкин старательно гнал ее от себя.
– Нет, – шептал он. – Нет. Этого не может быть.
Лекарь вернулся в комнату и несколько мгновений мерил широкими шагами пространство, мотая головой. Затем, не выдержав, тихонько вышел в коридор и так же тихо отворил дверцу комнаты Оли. Тонкий луч света упал на кровать и осветил две прижавшиеся под одеялом друг к другу фигуры.
– Черт! – прошептал Игорь, тихонько закрывая дверь. – Ну что же вы делаете?!
Как же он проморгал? И что теперь делать? Потемкин в легком шоке вернулся в комнату, выключил свет и, не раздеваясь, лег. Ситуация с Ярославом усугубилась. Мало было лекарю одного зараженного, так эти придурки еще и переспали! Теперь, в зависимости от наличия вируса в организме Яра, под угрозой может оказаться и девушка. Что же они натворили!
Сон не шел. Мысли метались вокруг новоиспеченной парочки. И почему-то Игорю было не все равно. Он физически ощущал, как сильнее бьется сердце, а уставший разум не способен отключиться и дать телу отдых. Все дело в молодых людях! Именно! И, как Потемкин ни убеждал себя, что ему глубоко безразлично, это было не так. По необъяснимым причинам он переживал за них намного больше, чем это допустимо постороннему человеку. Подобное Игорь испытывал только к своей семье. К жене и детям. Кажется, это называется покровительство – когда чувствуешь ответственность и участие. И разум мечется в черепной коробке, не находя выхода из сложившейся ситуации, словно люди рядом – твои родные и близкие. Надо дождаться результатов анализов крови Яра. К утру все встанет на свои места. Но что же делать, если анализ будет положительным? Лекарь не сможет убить обоих, когда придет время. Теперь – нет!
Все смешалось… Яр, Ольга, вирус, Гром, да еще десять безумных ученых, решивших провести грандиозный и ужасный по масштабам эксперимент. Родные, близкие, враги и невероятная угроза, маячащая на горизонте. Голова разрывалась от навалившихся проблем, не давала заснуть тут же, провалиться в сон, но тело все же нашло лазейку.
Перед Игорем замелькал безумный калейдоскоп образов. Прошлое сменялось настоящим, на смену приходило неясное будущее, все смешивалось, замещалось, иногда сливалось. Счастливая свадьба в Свердловске-19 сменилась вдруг атомным взрывом. Бой за обладание Ритой проходил почему-то на мосту в Нижнем Новгороде, его прервали огромные черные грачи, и мост начал быстро рушиться. Потом опять свадьба, где Панов, почему-то с оторванной головой, благословлял молодых, а всегда безукоризненно красивая Рита уже качала коляску, в которой почему-то были Ольга и Яр. Маленькие, но со взрослыми головами. Они протягивали к Игорю крохотные ручонки и пищали:
– Папа! Папа! Вылечи нас!
И Потемкин бегал от фигуры к фигуре, метался, пока мельтешащие вокруг лица не озарил ослепительный свет. И только пепел теперь разлетался вокруг сожженных ядерным пожаром домов, деревьев, расплавленного и все еще до невозможности жаркого асфальта…
Игорь в ужасе открыл глаза. Нет! Приснилось. Мужчина в полной темноте сел на кровати, ощущая, как дрожат руки. Таких кошмаров он еще не видел. Пот пропитал одежду, а во рту пересохло. Потемкин еще несколько долгих минут пялился в темноту, пытаясь осознать, что это лишь сон, но понял, что больше не уснет, и вышел из комнаты – надо было смочить горло.
В столовой все так же тихо потрескивала мигающая лампа, освещая пустое помещение. Хозяин, видимо, находился в лаборатории. Рядом со столом в кучу сложены три новеньких АКСУ, большая сумка, где Игорь отыскал рожки с патронами, два «Стрижа», несколько гранат, большой светодиодный фонарь и несколько кирпичей пластида. А Ветров держит слово! Игорь, не стесняясь, взял один пистолет, отщелкнул обойму и заглянул внутрь. Патроны привычно поблескивали в свете загорающейся и затухающей лампы дневного света. Он привычным жестом вернул магазин в «Стриж» и заткнул пистолет за пояс сзади – разгрузка осталась снаружи, в отсеке с дезактивационными камерами.
Спать не хотелось. Игорь налил воды в стакан, поднес прохладный сосуд ко лбу, постоял так несколько минут, потом выпил. Огляделся и решил наведаться в лабораторию. Все-таки как вирусолог он мог помочь Ветрову провести анализ.
С чего он вдруг решил открыть не дверь лаборатории, а другую – крайнюю, которую сам Юрий охарактеризовал, как «неважно, что там», Игорь не смог бы ответить. Возможно, к этому подтолкнули слова Ветрова об испытуемых, или же некое чутье подсказало, но вместо того, чтобы пойти в лабораторию, Потемкин крутанул штурвал крайней справа дверцы. Тут же из темного помещения донеслись неясные шорохи, заунывные стоны и хрипы. Пощелкав безуспешно выключателем, Игорь вернулся за фонарем в столовую. Сердце начинало усиленно биться, а разум подсказывал, что тайна одиночества Ветрова кроется именно в том безымянном помещении, о котором Юрий рассказать не захотел.
Широкий луч прорезал огромное пространство, выхватив из тьмы большие блестящие клетки. Одни – пустые, другие – нет. Но рассмотреть, что в них, было трудно. Потемкин обогнул один ряд пустых клеток и вышел к «населенным». И внутренне ужаснулся.
С близкого расстояния луч выхватил за решеткой, среди причудливых теней, странное и ужасное одновременно существо. Оно скорчилось на полу в
