– Все. Стоп. Оль, ты забудешь это. Медленно, спокойно ты уходишь из дома. Он тебе не мешает, он не замечает тебя теперь. Ты забираешь тела матери и братьев и уходишь вместе с ними, оставив его наедине со своим кошмаром. Ты хоронишь их в светлом и тихом месте, под березкой, повесившей ветви прямо над вами… Тебе хорошо… Ты чувствуешь, что их души упокоены, ты садишься под березку, и глаза наливаются тяжестью. Ты погружаешься в дрему. Тихо, спокойно. И в какой-то момент ты засыпаешь. Ты спишь. Крепко – это сон забвения. Он унесет все плохие воспоминания, очистит память, сотрет страх и твоего отца… И когда ты проснешься, не будешь помнить ничего из этого… На счет три ты откроешь глаза. Итак, начинаем. Раз… Два… Три…
Ольга открыла глаза и посмотрела на Потемкина, сидящего рядом. Игорь… Он легко касался руки, гладил. Необычное ощущение, давно забытое. Словно мама была рядом, братья где-то тут же игрались, а девочке снова пятнадцать.
– Как ощущение? – лекарь говорил тихо и вкрадчиво, продолжая успокаивающе гладить по руке.
– Легкая слабость, спать хочется…
– Это пройдет. После гипноза всегда так. Я рад, что ты согласилась.
– Я точно забуду е… его?
– Не сразу. Потребуется несколько сеансов, но после будет легче. Подсознание заблокирует те участки, которые приносили боль. А сейчас отдыхай, – Потемкин хотел встать, но Ольга удержала его. Игорь удивленно посмотрел на девушку, но все же остался сидеть.
– Игорь… Я… – она не находила слов. Ей было хорошо с этим человеком, необычно. Оля еще не понимала этого чувства, не осознавала и не могла объяснить. Зато все понимал лекарь.
Мужчина слегка нахмурился, но сдержался. Следовало бы пресечь на корню зарождающуюся в девушке влюбленность, но Игорю стало ясно, что, сделав это, он навсегда потеряет ее доверие. Результаты, которых он добился после нескольких сеансов гипноза, просто испарятся. Все окажется напрасно, а девушка, разочаровавшись во второй раз в мужчине, на долгое время будет травмирована. Он прекрасно осознавал, что ее влюбленность больше надуманная, родившаяся из благодарности к своему спасителю, из сравнения его с чудовищем, мучившим ее пять лет. Но она пока этого не понимала, может, позже поймет, но сейчас… Глаза говорили за девушку. Кричали! А что мог сделать Игорь? Он глубоко вздохнул и мягко снял руку Ольги со своей.
– Поспи. Тебе это необходимо, – он найдет способ избавить девушку от этого глупого заблуждения, не сейчас, но найдет. В крайнем случае можно воспользоваться гипнозом.
– Хорошо, – кивнула Ольга. – Но ты будешь рядом? Никуда не уйдешь?
– Нет, я не брошу, – Потемкин опять глубоко вздохнул, хотел сказать еще что-то успокаивающее, но его прервали. Послышался звон ключей и скрип решетки. В камеру вошли стрельцы.
– Пойдем, – хмуро сказал бородатый. – Тебя Воевода ждет.
И снова арочный свод подземелья, металлическая дверь на выходе, ржавая и скрипящая. Дневной свет, болью резанувший по глазам после недели заточения в подземелье. Церковь с пятью куполами плавно проявлялась в поле зрения, постепенно привыкающего к свету…
Внимание привлекло большое скопление народа возле храма. Люди шумели, толкались, заглядывали через головы внутрь, но увидеть, что там происходит, у лекаря не было никакой возможности. В какое-то мгновение толпа расступилась и «родила» на свет Яра с непокрытой опущенной головой в сопровождении неприятно улыбающегося Грома и двух охранников. Не похоже было, что у парня все хорошо… Так с испытания не возвращаются. Ну да ладно, вернется от Воеводы – узнает, в чем дело.
Вопреки ожиданиям, в этот раз Игоря остановили внизу, рядом с дверью, на которой корявым почерком угольком было выведено: «Лазарет». Из кабинета доносились недовольные крики. По голосу Игорь определил, что буянит Воевода. На кого он орал и что послужило причиной вспышки этого гнева, было неизвестно. Словесный понос главы города продолжался недолго, а закончился и вовсе неожиданно: раздался выстрел, и что-то грузное упало в помещении. Стрельцы было бросились внутрь, но дверь раскрыл Воевода, хмуро глянул на мужчин и кивнул Потемкину, чтобы тот зашел.
Чистая светлая комната, в центре – металлический стол, справа – стеклянный шкаф с различными бутылочками, пробирками и инструментами, у дальней стены койка, на которой лежит парень с рваной раной на груди, а за шкафом – тело только что убитого. Ничего необычного…
– Ну, вот, – махнул Панов в сторону трупа. – Вакансия, Потемкин, только что образовалась. Советую поскорее принять решение.
– Можно? – Игорь указал на юношу.
– Попробуй, – Воевода пожал плечами. – У нашего доктора, как видишь, не получилось…
Потемкин подошел к койке и некоторое время осматривал раздетого до пояса Митяя. Рука была изуродована, а на груди зияла рваная рана, которая расползалась по телу черными прожилками, разрастаясь. Парень метался в бреду, обильно потел и громко, хрипло дышал.
– На вас похож, Юрий Сергеевич… – Игорь развернулся к Воеводе и спокойно сложил на груди руки, ничего не предпринимая.
– Вылечи, – попросил тот тихо. Было видно, как ему трудно это делать, но он пересилил себя, а взгляд – умолял. Стало жаль его. Прошло пять лет, а Потемкин помнил смерть своих сыновей и жены. Легче не стало. Но как бы сейчас ни было понятно лекарю состояние Воеводы, помочь он не мог, поэтому
