кто вызывал у них больше ненависти – гоги-магоги, полицейские или богачи вроде Камалова и Галимова. Богачи хорошо понимали ситуацию, поэтому в мечеть не явились, да и полиция больше не высовывалась из казарм. После молитвы имам произнёс хутбу о мире, порядке и благочинии, но был так бледен от страха, что проповедь не особо подействовала. Закончив, никем не слышимый в нарастающем шуме, имам исчез, и молитва окончательно перешла в митинг.
– Где раис? – орали возмутители спокойствия. – Где Бабаджан? Куда попрятались? Кафиры воруют наших детей, а наша полиция в нас же стреляет! Идём к администрации! Пусть раис выйдет и ответит!
Толпа решительно повалила к администрации, скандируя: «Са-ид! Са-ид!» В один миг сын чайханщика, коварно похищенный гогами, превратился в знамя восстания, живое воплощение всех преступлений, что творили гоги и их приспешники-богачи. С каждым пройденным кварталом толпа росла и становилась всё яростнее, у неё уже появился лидер – Салим Атаев, зазывала с Галимовского базара – ещё вчера известный лишь лужёной глоткой и склочным характером.
– Верните Саида! Отдайте убийц! – орал Атаев громче всех остальных, и устрашающе размахивал двумя пистолетами (по дороге мятежники успели разграбить оружейную лавку). Но когда народ вышел к администрации, резать оказалось некого. Площадь была пуста.
Раис Камалов бежал, как только узнал о нападении на миссию. Разрешения на жительство в Новой Москве для себя и семьи давным-давно были у него в кармане. Собственными руками он оттащил сейф с драгоценностями в машину, усадил жён и детей во вторую, спереди и сзади пустил машины с охраной, и рванул в колонию.
Разочарованная и лишённая цели толпа рассыпалась по Рабату. Толпа была зла. Её ярость не насытилась. Жажда крови не была удовлетворена.
Медленно и насторожённо Арлекин ехал по пустым улицам Рабата. От самого въезда до махаллы Хаджи-Умар ему не встретилось ни одного прохожего – только запертые двери и задраенные наглухо витрины. Очевидно, народ засел по домам в страхе перед погромщиками. Никаких погромщиков тоже не наблюдалось, хотя стрельба на востоке не утихала, а временами слышалась и из других концов предместья. Да, не задерживаться. Меняем деньги и бегом.
Арлекин подъехал к конторе ростовщика Гарифа Гафурова. Контора была закрыта, как и всё в Рабате, но для оперативника это ничего не значило. Гафуров работал на экстрагард – а экстрагард до некоторой степени крышевал его бизнес. Так что Арлекин всегда мог войти в служебную дверь и поменять энерго на реды по нормальному курсу. Он подъехал к бронированной двери служебного входа и припарковался впритирку.
– Сиди тут, – сказал он Игорю, – машину никому не открывай, ни с кем не разговаривай. Я сейчас.
Он вышел из мобиля, поднёс запястье к замку двери. Замок щёлкнул, среагировав на его ID-чип. Арлекин потянул дверь. В коридоре, что вёл в жилые комнаты, стояла обычная душная полутьма. Он прошагал мимо дверей туалета и ванной.
– Гариф-ага! – позвал Арлекин.
И из-за звука своего голоса не услышал, как за спиной открылась дверь туалета.
Когда Арлекин почувствовал за собой движение, было поздно. Рука автоматически дёрнулась к кобуре. Но тот, за спиной, опередил его. Нечто твёрдое с круглой дыркой 32 калибра уткнулось в седьмой шейный позвонок. Арлекин поднял руки. Он не слишком нервничал. Это был обычный момент в его работе.
– Ты молодец, тихо двигаешься, – сказал он. – Давно работаешь на Гафурова?
– Шевели ногами, – прохрипел голос за спиной. Потная рука ощупала бока Арлекина и выдернула из кобуры «крамарж», ствол подтолкнул в спину. – Сейчас увидишь своего Гафурова.
В полутёмной гостиной со спущенными шторами и пыльной мебелью Арлекин в самом деле увидел своего информатора. Скорченного на полу, с разбитым в кровь лицом и связанными руками. Кажется, живого, но в глубокой отключке. Ростовщик был в гостиной не один. Двое гостей сидели: один на тахте, другой в скрипучем кресле-качалке. Судя по наколкам, люди из банды Красной Шапочки. Оба выглядели укуренными, но сидели правильно – полностью контролируя пространство.
– Спокойно, бойцы, – сказал Арлекин, – всё путём. Где Шапочка? Есть тема для разговора. – Надо было выиграть время. Он подал радиосигнал, как только ему в спину упёрли ствол, но помощь не могла прийти сразу.
– Спрашиваешь, где Шапочка? – Налётчик в кресле-качалке с ухмылкой кивнул на дверь в спальню. Оттуда доносились женские стоны со всхлипами – скорее стоны боли, чем наслаждения, несмотря на характерную ритмичность. – Ищет деньги ростовщика.
– Между ног его жены, – объяснил другой.
Налётчики заржали механическим укуренным смехом, а Арлекин сжал зубы, чувствуя нарастающее бешенство.
Надо же было попасться как ребёнку! А всё потому, что голова была занята чёрными цветами и прочей гнилью, вот и потерял бдительность… За дверью стон женщины оборвался страшным хлюпающим хрипом, и настала тишина.
Салман Красная Шапочка вальяжно вышел из спальни, вытирая нож какой-то окровавленной ветошью.
