– Тебя ненавидят, но благодарят за торт, – хмыкнул Артем и взял следующий. – Тебя ненавидят за то, что торт всего один. Тебя ненавидят, но готовы простить за рецепт торта. Тебя и твой торт обвиняют в срыве выступлений. Так, тут то же самое.
– Однотипные можно пропускать.
– Ладно. – Глянув в мою сторону, Артем некоторое время молча перебирал конверты. – Хм. А нет, тоже ненавидят, – с разочарованием глянул он на конверт. – Просто тут по-французски. Вот! Благодарят за торт. Звездочка чувствует себя хорошо. Зовут в гости. – Друг с удивлением поднял взгляд. – Графиня Елена Белевская.
– Надо будет съездить, – вздохнул я, принимая протянутый конверт и пряча в карман куртки.
– Еще двум девушкам ты разрушил жизнь и диету. Больше ничего интересного, – просмотрев письма, подытожил Артем. – Только на одном стоит ремарка СБ Долгоруких о санации.
– Это зачем? – заинтересовался я.
– Яд подсыпали, может быть, – невозмутимо пожал Артем плечами. – Там в тексте тебя тоже не сильно любят.
– Зря только торты потратил, – вздохнул я с грустью.
– Никто из них не получил больше трех баллов за конкурс. А мы получили максимум. Этого достаточно, чтобы ненавидеть.
– Странные люди.
– А еще это слишком вкусный торт, и ты можешь его есть каждый день, а они нет.
– Надо было сразу об этом подумать, – повинился я.
Отправил бы лучше вместе с другими в крепость. Кроме одного.
Хотя в общем-то не жалко. Это ведь просто символ, но вовсе не предложение дружбы, которое желают видеть эти снобы и от которого демонстративно отворачиваются.
Он вообще не для них. Это символ для меня, в знак того, что я их простил.
Для отправки каждого из вкуснейших тортов приходилось делать волевое усилие, за которым легко было замаскировать отказ от мести. Старый гнев сейчас только мешает и уже чуть не сорвал наше участие в турнире. Более я этого допускать не намерен.
Вот только Артему и команде это знать без надобности. Они довольны попыткой примирения, которую пожелали увидеть.
– Что в газетах?
– О нас написали на первой странице, – с готовностью поддержал мой интерес Артем.
– Да?
– Ага. Сейчас прочитаю. Вот: «По итогам трех дней десять и более баллов получили команды…» Дальше список, и вот тут, в самом конце, название нашей школы.
– Это что за халтура? – нахмурился я.
Артем неопределенно повел рукой, воздержавшись от комментария.
– Надо будет сделать нашу газету, – кивнул я своим мыслям. – Эти вообще работать не умеют.
– Мне тут тоже письмо пришло, – после небольшой паузы произнес Артем, прижимая к футляру красивый конверт, покрытый металлическими лентами и следами от штампов дипломатической почты.
Конверт был уже вскрыт, из него проглядывал еще один – чуть меньше, но столь же диковинно украшенный железом, специальными наклейками «опечатано», «контроль» и «без досмотра» на двух языках: русском и английском.
– Ругают? – сопоставив выражение лица и напряженную осанку друга, предположил я.
– Не только, – помедлил Артем. – Там много всего. Про тебя даже есть, – неуверенно завершил он.
– Хорошее или плохое? – заинтересовался я.
– Да как сказать… – Артем замер, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. А затем, будто принял решение, выдохнул: – Помнишь, я говорил в крепости, что тут все не так просто?
– Помню. Но все ведь прошло нормально? – поднял я бровь, ожидая продолжения.
– В общем, папа проверил. Ты им все-таки родственник, – как-то даже растерянно завершил друг, с опаской глядя на меня, он вроде даже чуть напружинил ноги, чтобы, если что, отпрыгнуть в сторону.
– Испанцам? Вряд ли, – усомнился я.
– Не испанцам, – качнул Тема головой. – Владельцам крепости и земли.
Прислушался к себе – и почувствовал только недоверие к этим словам.
– Наверное, твой отец перепугался за тебя. Затем сделал те же самые выводы, что сделал ты. Но мы ведь в итоге решили, что они были неверны? – мягко возразил ему я.
– Проверили ДНК, – настойчиво продолжил Артем, встав во весь рост. – Медосмотр перед турниром. Остались образцы.
