Девичьи пальцы скользили по холодному стеклу, выводя на запотевшей от дыхания поверхности отражение мыслей в символах и абстрактных рисунках.
По ту сторону рамы заливали окна потоки воды, укрывая за дождевой завесой потускневшие краски домашнего парка: желто-черного, с редкими вкраплениями фиолетового и белого – поздних осенних цветов.
Казалось бы, ничего не разглядеть. Но девушка продолжала всматриваться в глубину сада, видя в смазанных образах не кусочек наступившей осени, но часть памяти. Приятной, судя по легкой улыбке на ее устах.
Из глубины дома доносились грустные отзвуки фортепиано. Более – никаких звуков. Разве что редкая капля стучала по желобу.
На короткое время, под аккомпанемент открываемой двери, мелодия в комнате становилась громче.
Но девушка не отходила от окна. Не повернулась она, и когда за спиной демонстративно громко раздались шаги.
– Ника, надо поговорить. – Голос отца был строг, он не потерпит непослушания.
В слабом отражении стекла удалось разглядеть выражение лица, напряженную осанку и несколько раскрытых конвертов в руке, украшенных гербовыми печатями. Он был явно недоволен.
– Да, папа.
Пальцы девушки сплелись у живота, локти прижались к бокам, фигура выражала смирение. Только легкая улыбка никак не сходила с ее губ, но это видел только дождь.
– Нам отозвали все приглашения, – сухой голос, пытающийся казаться строгим, на мгновение окрасился волнением и тревогой. – Я не смог добиться прямых объяснений. Ника, что произошло на турнире?
– Ничего…
– Дочка, если тебя посмели обидеть… – Сильная ладонь осторожно легла ей на локоть.
– Это не связано со мной.
– Тогда что случилось?! Почему все брачные договоренности рассыпались прахом? Почему на мои звонки отвечают секретари, а первые лица всегда заняты?!
– Они просто боятся.
– Чего?! Позора?!
– Его, – повернулась к нему дочь со спокойствием и светлой грустью.
– Кого – его? – растерялся отец.
– Императора тигров… И медведей.
– Достойный юноша? – осторожно уточнил он, осознав, что имя спрашивать бесполезно.
– Возможно, – со странной неопределенностью ответила Ника. Раньше она была куда категоричней в оценках.
– Есть какие-то планы?
– Ну, нужно будет подождать лет пять, ведь ему всего тринадцать, – рассудительно произнесла она.
– А потом? – задержал дыхание отец.
– А потом я его задушу голыми руками! – прорычала она, пнув коробку с мороженым возле стены с задорным названием «Лиз-Ника!» в две строчки.
В которой не было ровно одного пломбира.
Мягкая подвеска лимузина, призванная сделать путь приятным и легким, откровенно бесила Сергея Михайловича Долгорукого ощущением неподвижности. Даже проплывающие в окне картины пригородной застройки не создавали эффекта движения вперед. Тело жаждало действия, но было вынуждено терпеливо дожидаться завершения пути.
Впрочем, в последние дни его откровенно раздражало все. Ощущение безнадежного опоздания, поселившееся двумя днями ранее, когда в госпитале не оказалось Самойлова Максима, царапало нервы. Слуги, опасливо отводя глаза, уверяли, что тот сбежал сам.
Представитель СБ госпиталя невозмутимо доложил, что за час до побега о скором визите в больницу сообщила августейшая канцелярия, не уточнив имени гостя. Представитель был против, но директор госпиталя воспользовался правом последнего слова, а до старших Долгоруких, занятых приготовлениями в Суме, дозвониться не удалось. Его вина в побеге, безусловно, тоже есть, но никто не знал, что будут сожжены электронные замки на дверях и окнах, а госпиталь – не режимный объект, чтобы ставить под окна автоматчиков.
Тогда-то и накатил первый порыв ярости, снесший кабинет директора вместе с ним самим. Но Самойлова это не вернуло, разумеется.
К счастью, мальчишку не забрала к себе императорская фамилия, как Долгорукий подозревал, деревенея от напряжения. Удалось отследить маршрут – все-таки это еще их город, несмотря на то что кое-кто из столицы решил тут шастать, не предупреждая хозяев.
Максим Самойлов сел в фуру с номерами Шуйских. Фура заехала в грузовой самолет и отбыла на родину. Долгорукий не знал, для чего такая схема и зачем понадобилось перевозить в Шуйск двадцать тонн рыбных консервов. Наверное, в этом тоже был какой-то план. С этой командой не все так просто, он уже убедился.
