Он грустно посмотрел наверх. Вот стерва. Вверх по гладильной доске, с нее на стену, еще немного вверх, потом – через пролет, зацепиться за низ балкона, а перемахнуть через перила уже дело техники.
Маршрут был легок и приятен… Лет этак пять и десять кило тому назад.
Но нравились ему стервы, такой уж характер. Кроме того, была задета мужская гордость.
Тяжело отдуваясь и поминутно оскальзываясь, полез вверх. Сердце вырывалось из груди.
В глазах потемнело, будто тяжелое свинцовое облако наползло на солнце.
«Кончаюсь?.. Смертельная страсть», – успел трагически подумать Василий.
Услышал задушенный мяв соседки, оглянулся, чудом не упав, – и ужаснулся.
Над городом висели, заходя на посадку, огромные, блестящие металлом овальные тарелки плавных форм.
Василий и сам не помнил, как взлетел наверх. Панический ужас гнал его вперед. Влетел в чужую квартиру, плечом поторопив хозяйку. Понесся с ней бок о бок, не разбирая дороги.
В мозгу билась одна мысль: «Бессмысленно. Все бессмысленно. Не уйти».
Он был прав.
Вовка Померанцев сидел на кухне и грустно смотрел на жалкие остатки растворимого кофе на дне банки. На чашку, и то навряд ли. Может, вообще плюнуть? Одной явно не хватит, а денег нет.
Это с одной стороны.
С другой – спать хотелось до ужаса. И уж точно без кофе было никак не высидеть пару у Злоботрясова – на редкость въедливого препода, возомнившего, что экономистам кровь из носу нужна аналитическая геометрия.
В самый разгар тяжелых раздумий за окном потемнело. В небе зависли свинцовые оладушки.
«Досиделся по ночам в Интернете, – понял Вовка. – Скоро еще и черти явятся, а потом санитары в пыльных шлемах склонятся грустно надо мной. Или там были не санитары?»
Он подошел к окну, достал смартфон, щелкнул пару снимков. К сожалению, на фото летающие блинчики никуда не исчезли.
Кухню залил яркий малиновый свет.
Вовка мигнул – тарелок больше не было в небе. Зато их покатые спины горбами вздымались из-за домов. Чужие приземлились. Вот так взяли и приземлились.
Низкий гул, от которого задрожали оконные стекла, прокатился по городу. Заболела голова. И голос, странный механический голос произнес будто бы беззвучно, из самых глубин черепа:
«Спасайтесь/сохраняйте покойники/спокойствие. Они/оно/мы являться/врываться/захватывать грязь/земля/мир/с миром».
– Крындец, – отметил Вовка. – Это что, они нам говорят? С миром прилетели или мир захватили? Хрен поймешь. Или меня вообще глючит?
Голос тем временем на удивление складно продолжил:
«Система определила, что вы используете нелицензионную копию Космолингв 1.2.1. Внимание, данное действие карается в соответствии с соответствующими статьями Галакодекса и лицензионного соглашения. Немедленно удалите программу и обратитесь к системному администратору».
– Наверное, вот это он всё же им, – заметил Вовка вслух и нервно захихикал.
Кое-как совладал с собой, справился с мобильным и отбил сообщение в группу:
«Все видели? На аллее. Через час».
После чего заржал уже в полный голос.
Сквозь глубокий обморок Василий чувствовал, будто его обвевает пробирающий до костей ледяной ветер. Затем были вода и жар, способный испепелить мир.
Василий заорал бы от ужаса, будь он в сознании.
Но на долю его оставались лишь кошмары – и страх.
На аллее было приятно. Дул прохладный ветерок, ласковое солнце пригревало. Пахло свежей листвой.
– Нет! Нет! И еще раз нет, Ирочка, – заявил Вовка, наставительно направив палец в небеса. – Мы не пойдем на пару к Злоботрясову! Не время! Мир, Земля, возможно, вся Галактика в опасности! Нас захватили!
В общем-то, на пару идти никто и не предлагал, но Вовку несло. Вокруг происходили исторические события – и события эти требовали высокого штиля. Печенкой чуял – требовали.
Сёма, сидевший на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье, серьезно заметил:
