– Никаких уточнений. Вы не справились. Мы обратимся к другому человеку. – По голосу собеседника сложно было понять: расстроился он или нет.
– И ему придётся начинать всё с начала… – Эта мысль подействовала как озарение. – Мы ведь не первые, к кому вы обратились, так?
Последовала пауза. Однако абонент оставался на линии, и это дарило Гатальскому надежду. Голос его стал вкрадчивым и осторожным:
– Признаюсь, я был ошеломлён задачей, а потому сразу не озвучил нужных вопросов. В процессе работы они возникли, но… вы же не оставили свои контакты! Пришлось прорабатывать разные варианты, а всё сразу не сделаешь.
– Какие вопросы?
Гатальский быстро пробежался по подготовленному Славой документу:
– Например, каким образом будет произведён захват?
«Номер неизвестен» молчал. Пауза затягивалась. Возникло ощущение, что там кто-то с кем-то советуется.
– Бескровным, – наконец сказал собеседник. – Очень желательно. В крайнем случае – с минимально необходимыми жертвами. Родственникам погибших будет выплачена компенсация.
– Отлично. Есть вариант, что у человечества перестаёт работать автоматическое оружие, правда, вряд ли это остановит людей в борьбе за свободу. Имеется предложение с зомбированием населения, но есть риск на чью-то невосприимчивость. Можно также постепенно внедряться, но понадобятся десятки лет, чтобы приучить человечество к мысли, что инопланетяне живут среди них. Ещё вариант с началом катастрофы и приходом в качестве спасителей… Вы слушаете?
– Да. Продолжайте.
И хотя в чужом голосе вновь не было никаких эмоций, Артур Александрович внутренне усмехнулся. Этот раунд переговоров он выиграл…
Бринь появился через десять минут после того, как Гатальский закончил разговор. Пришёл без звонка и вошёл без стука. Артур Александрович сосредоточенно изучал лист бумаги, испещрённый пометками.
– Ну? Как? – спросил Бринь заискивающе, и еле уловимый запах коньяка разнёсся по кабинету. – Сроки сдвинули?
– Возьми, – сказал Гатальский и передал листок. – У тебя три дня, чтобы отработать все варианты.
Слава несколько минут пыхтел над бумагой. Судя по движению глаз, он то читал, то задумывался, то возвращался к началу, то просто смотрел в одну точку.
– Бескровный, по возможности, захват. Минимальные усилия, чтобы подчинить себе всё человечество в тридцатилетний срок. Контроль должен быть полным и неоспоримым. Никаких вольнодумств и протестных движений… – Бринь прервался. – Послушай, это точно не розыгрыш, а ФСБ? А может, ну… того?
– Что того?
– Настоящие инопланетяне. Что, если мы сами?..
Под взглядом Гатальского он замялся и покраснел. Артур Александрович мысленно сделал себе пометку не спешить с подбором кандидатуры на замену. Ещё годик Бринь может поработать.
– А чёрт его знает! – Гатальский неожиданно улыбнулся. – Но предоплата уже поступила на счёт, а времени в обрез. Постарайся предусмотреть все мелочи, все трудности, которые могут возникнуть. Накидай сценарии вчерне, а потом заказчик выберет один.
Бережно свернув листок вчетверо, Бринь положил его в карман. Теперь он смотрел на Гатальского с подозрением. Пытался понять хорошее настроение начальника и чуял, что дело не только в сдвинутых сроках.
Артур Александрович, будто читая мысли, подмигнул Славе.
– Что-то ещё?
– Ничего, – Бринь встал. – Только… странно всё это, не находишь?
Гатальский лишь покачал головой, продолжая улыбаться.
«Помучайся, Слава, помучайся, – почти ласково думал он, провожая взглядом подчинённого. – Будет тебе прекрасным уроком. Что к чему, ты начинаешь понимать, но вот что с этим делать, пока не догадываешься».
Следующие несколько дней Гатальский на глазах подчинённых старался держаться спокойно, но наедине с собой давал волю чувствам. Иной раз поглядывал на мобильный для особых случаев и не мог сдержать улыбки.
Бринь несколько раз на дню звонил и докладывал, как идут дела. Артур Александрович в ответ соглашался почти со всем, изредка внося несущественные коррективы. Славу это, судя по голосу, нервировало, потому что никак не походило на стандартную ситуацию перед сдачей серьёзного проекта.
Однако ни один вопрос не был задан напрямую, и никаких предположений вскользь не прозвучало. Бринь, видимо, больше не собирался рисковать и высказывать свои подозрения.
