отсутствующей сиренью и только что прошедшим дождем. У Нарвской площади полковник очнулся.
– Эти перерожденные свиньи, – с видимым трудом заговорил он, – могут стать хотя бы донорами?
– Не думаю, – вынудил себя поддержать разговор Шульцов. – Да и вряд ли их в таком качестве примут. Кому религия не позволит, кому Булгаков: свинячье сердце неприятней собачьего. Кто знает, что от донора-кабана перейдет к человеку, да и само знание, что ты местами скотина…
– Я предпочту инфаркт, – согласился полковник, – но эта женщина не похожа на Кирку, о которой писал Кун.
– Она родилась, появилась, возникла здесь, у Обводного канала. Мне кажется, она не только Кирка, как он не только Одиссей… Город, в котором мы живем, вобрал в себя слишком много имен и душ, чтобы его боги и герои слепо повторяли других.
– Кирка… – Аркадий Филиппович вопреки актуальному законодательству вытащил сигареты и закурил. – И при этом – Пенелопа… У бизнесменов и джигитов не было ни единого шанса ни по одному азимуту. Вы попросите ее сменить маршрут?
– Попрошу, но, думаю, она сделает это сама. Что вы решите?
– Не я, и, скорей всего, ничего. Жаль, что о таком не расскажешь. Знай элита, чем ей грозит свинство, она бы постаралась вести себя по-людски, и у нее получилось бы. У наглецов и трусов всегда получается, а Цирцея в Ленинграде должна быть. И Пенелопа…
Ткать и распускать свою работу, терпеть навязчивых женихов, представлять, как их пронзают стрелы, мечтать об этом? Зачем? Зачем отводить прожорливой дряни столько места в жизни, пусть та и не кончается? Наглецы сами выбирают свою судьбу, они и не терпящий скотства город.
– Пенелопы в России не переводятся, как и Одиссеи. Хотя, пожалуй, надо говорить «в Россиях» или, по крайней мере, «в Петербургах – Ленинградах». Кроме того…
– Да?
– Аркадий Филиппович, я могу ошибаться…
– Вряд ли.
– Если так, то очень жаль. В мире становится слишком много свинства, и я больше не уверен, что все оно наше собственное. Мы нашли по крайней мере один Перекресток, теперь мы встретили того, кто приходит и уходит. Андрей Григорьевич начал говорить о вакулинской гипотезе поэтапного захвата Земли, имевшего место во времена становления первых цивилизаций. Я с этим не согласен, но то, что творится с человечеством, все сильнее напоминает болезнь, причем инфекционную. С другой стороны, болезнь при желании можно считать захватом организма преследующими свои цели чужаками. Сейчас вы будете смеяться, но ветеринар устроил нам взбучку за непривитых котов. Не важно, что они сидят дома, важно, что никто не знает, какую дрянь мы приносим на ногах.
– Не заметить разгуливающего по городу леопарда трудно, – полковник отбросил окурок, сошел на проезжую часть и поднял руку, – но леопардов немного. В отличие от блох и клещей. Что ж, будем иметь в виду и такую опасность; само собой, не сегодня. Мне надо звонить Григорьичу, а вас ждет Марина.
12
Соня разводила мосты, Марина спала, а Шульцов бродил по квартире, выходил на балкон, возвращался, садился у компьютера, смотрел то погоду, то новости, вставал и сам не знал, чего хочет. Вот чего он точно не хотел, так это спать. В четыре историк заставил себя почистить зубы, и тут запели жрецы. Историк схватил телефон.
– Ол-лег Евв-геньевич, – заплетающимся языком произнес директор, – н-наберите на Ют-тубе «Солов-ваго… с-скандал»… И з-забудьте в-ваши проб-блемы!
– Николай Иванович!
– З-забудьте… Их н-нет! Вы – п-прекрасный у-чченый, но это… в-вторично… Г-глав-вное… С в-вами м-можно идти в раз-зведку… Со мной – н-нет, но я… в-вас у-вважаю. Д-да, я п-пью… За н-науку и П-питер! Ис-с-тина в в-вине, а м-мир с-спсет к-красота… В-ключайте, эт-то приказ! П-пока!
Ролик был совсем свежим, однако просмотров успел собрать немало. Шульцов надел наушники, щелкнул мышью и узрел Агриппу.
Корифей давал ожидаемую пресс-конференцию и при этом по странному совпадению или
– Я, – вещал он, вперив остекленевший взгляд в битком набитый журналистами – еще бы, такая сенсация – зальчик, – требую… пресечь попытки… нападки… дискредитации… происки… КГБ обязан… Там не мои трупы! Мне подложили… свинью… Вместо свиньи… Я т-точно знаю, кто меня… з-заказал… И за сколько… Сотни тысяч… Миллионы… В соответствии с п-планами… Даллеса и этих… м-мудрецов… Это з-заговор, товарищи… В моем л-лице… Заговор против м-меня и…
– Против меня и отечества, – подсказал лохматый парень в пустынном камуфляже.
