подоспели вовремя, а пьяные вечерние оговорки — мог же наследник Валмонов после боя выпить — давали пищу для размышлений: Алва не любит Гайифу, как его предок не любил Уэрту, но это не помешало Алонсо спеться с Балинтом… А ведь Алат немногим больше трех гайифских провинций… Или четырех, если умные люди найдутся и в Левкре.
— Проводить гостей не собираетесь? — Темплтон вырядился в парадный мундир, и правильно! — Все-таки вы их спасли.
— Их спас великий Бакра, — зевнул Валме и едва не хлопнул себя по лбу. — Герард!..
— Кто? — не понял Темплтон.
— Его надо видеть, — рассеянно откликнулся Марсель, оглядывая тенистый двор и увитую чем-то цветущим террасу, на которой уже маялись гайифцы, — и желательно утром… Прошу меня простить.
Бакраны стали лагерем сразу за гоганским домом, в котором устроились Бонифаций с супругой. Бежать было недалеко, Жакна отыскался сразу, однако назад виконт успел лишь к самому концу немудреной церемонии. Гайифцы, подписав личные долговые обязательства на имя ее высочества Матильды Алати, в сопровождении заимодавицы и настоятеля спускались во двор к теперь уже двум каретам. Вторую благочестивым эсператистам послал Создатель в лице смиренных служителей его.
Насколько успел понять Валме, благочестивым гостям обители Гидеона Горного Создатель посылал едва ли не всё — был бы кошелек. Дойдя до столь богоугодной мысли, Марсель решил ее проверить и за ужином посетовал отцу эконому на отсутствие дамского общества, особо упирая на нехватку в здешних краях светлых волос. Создатель не сплоховал — ночью Марселю явился белокурый ангел, довольно-таки искушенный в плотских утехах. Единственное, чего ему недоставало, — это изысканного серебристого хвоста, но требовать подобного от ангела было бы слишком. После завтрака виконт пожертвовал на храм столько же, сколько обычно жертвовал барону на музыку. Судя по медовой искре в глазах отца эконома, музыка в Олларии стоила дороже молитв в Кагете, о чем Валме и отписал в Ургот ее высочеству. Само собой, не объясняя, как пришел к подобному выводу.
— Ну и где ты болтался? — Генеральский мундир Коннера отнюдь не портил, но в адуанском он был самобытнее. — Проводить «павлинов» не хочешь?
— Именно что хочу, — заверил Валме, — потому и болтался. Как прошло?
— Да ничего вроде… Гости закорючки поставили, потом хозяйка расписалась, а кагеты засвидетельствовали. Все честь по чести, только вместо бедняги Бурраза настоятель руку приложил. Теперь гайифцы, если не заплатят, не только жульем выйдут, но и грешниками.
— Воистину. — Валме приласкал опять нахватавшегося репьев Готти. — Как бы его в седло подсаживать?
— Да запросто, — оживился генерал, — мы своих куда только не возим. Главное, чтоб коняка двойной вес выдержала и чтоб они с псом знакомы были и доверяли друг дружке. Ну и хозяину, конечно, уж больно им обоим неудобно и противно бывает… Если ты провожать надумал, кого-то из моих спе?шить придется, твою красотку как раз перековать взяли.
— Провожать надо так же, как встречал, иначе могут истолковать… Вы идите, мы с Герардом догоним.
Коннер понимающе хмыкнул и потопал к своим адуанам, настоятель поднял руку, благословляя гайифских паломников, и кареты тронулись.
— Сыне, — проревело сверху, — что застыл, аки статуй? Снизойди-ка до нас, грешных.
Валме снизошел, то есть поднялся на террасу, где ныне властвовал Бонифаций. Весь в черном, чисто выбритый, с внушительным обручальным браслетом, он не потерялся б и рядом с папенькой, не то что с тремя гайифцами.
— Ваше высокопреосвященство, — не стал скрывать своего впечатления Марсель, — вы поражаете, как Нохский собор, да стоит он вечно. Много взяли?
— Не дороже денег, а вот что взял ты?
— Ваше высокопреосвященство, — понизил голос виконт, — здесь дама.
— Дама, — вмешалась алатка, удивительно похорошевшая после непадения из беседки, — знает, зачем к нашему хозяину вчера из обители приходили.
— Сударыня, — в самом деле не понял Валме, — вы о чем? Разумеется, святые отцы — те, кто умеет читать, — читают не только писание. Возможно, у них с субгубернатором Кипары одни и те же вкусы, и они, вне всякого сомнения, ведут дела с гоганами, но почему вчера?
— Это
— Душа моя, — поднял брови Бонифаций, — ты о чем?
— А вы о чем? — прыснула алатка. — Убоялись при мне о веселых девицах говорить, ханжи эдакие! Не застрелю.
— О девицах я говорить могу всегда, — запротестовал Марсель. — А вот о том, что изъял из имущества кипарца — нет, это будет неизящно. Так что смотрите сами, оно у Коннера в обозе. Прошу простить, прибыл мой эскорт.
Славный Жакна не только оседлал козлов, но и нацепил на Мэгнуса нарожные ленты. Это было красиво, это было…
— Ваше высочество, — попросил Валме, — если я не в бою и не в лодке запою про «это было», стреляйте без предупреждения. С вашего разрешения…
Самый большой из не съеденных за столом переговоров фруктов достался и так довольному жизнью Мэгнусу. Горделивое «ме-ме-е-е», не самая