Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

должное хексбергской соленой рыбке. Спешившись вслед за Савиньяком, Ариго поручил жеребца слугам и присоединился к церемонии. Хозяйку замка загораживали спины Валентина и Проэмперадора, которому причитался первый кубок. Стоящий рядом Райнштайнер сосредоточенно буравил взглядом главную башню, и предоставленный самому себе Жермон огляделся: вокруг радостно блестели поймавшие солнце лужицы, в самой большой купались вездесущие воробьи. Замок казался приятным, а вившиеся над крышами дымки обещали не только отдых в тепле, но и обед, о котором генерал уже вовсю подумывал.

Обозрев трубы, Ариго перевел взгляд на Савиньяка — тот как раз отступил в сторону, освобождая дорогу к водопою. Жермон шагнул в брешь, и перед ним предстала бергерская девица — славненькая, рыженькая, но слишком уж мелкая для старинного подноса, который она держала. Подкрутив усы, генерал нацелился на одинокий кубок, однако ему уже подавали другой.

— Я рада вас видеть, граф Ариго, — произнесла женщина в лиловом. — Надеюсь, вам понравится наша вода.

Вода могла быть прекрасной, а могла — отвратительной, могла стать вином, касерой, пивом, чернилами, он все равно проглотил бы и не заметил. Где-то что-то говорили Валентин с Савиньяком, им отвечал тихий голосок, в арке за спиной топтались всадники эскорта, двор вообще был забит людьми, лошадьми и воробьями, но они все равно были вдвоем — граф Ариго и строгая красавица с серебристыми глазами. Она сказала то, что говорила десятки раз десяткам гостей, он что-то промычал и продолжал стоять, пока не получил от позабытого Ойгена чувствительный тычок. Это подействовало, генерал шмякнул кубок на поднос, который упорно держала рыженькая девчушка, услышал, что он уже встречал ее в Старой Придде, извинился, наговорил вежливой мути, выслушал ответный лепет и вместе со всеми отправился к вдове бедняги Вейзеля.

Жермон приехал именно ради этого — проводы артиллериста были долгом уцелевших на Мельниковом лугу, но фок Варзов все еще болел, а может, не желал своим присутствием ставить нового командора Горной марки в щекотливое положение. Ариго предложил заменить старика, Ойген одобрил, Савиньяк не возражал, только сейчас все похороны и битвы мира канули в серебристый омут.

Жермон Ариго с детства терпеть не мог поэзию, особенно любовную. Сам не понимая почему, будущий генерал шарахался от столь дорогих его матери рифмованных описаний нежных чувств и роковых страстей. Нет, гвардейский лоботряс, а позднее — торский офицер девиц и дам не чурался, мало того, в последний год он стал подумывать о женитьбе, однако никакой взор, в отличие от пули, Ариго не поражал, а «огнь животворящий» если и бежал по жилам, то исключительно от касеры. Так было, но сейчас впереди рядом с Проэмперадором шла она. Жермон видел жесткий стоячий воротник и над ним — высокую прическу; волосы блестели на солнце, будто спелые каштаны, в которые упало несколько лиловых звезд. Что свалилось на него, генерал не понимал, только все, что было прежде, внезапно стало неважным.

— Я слышал про нее от Валентина, — шепнул Жермон шагавшему рядом Ойгену, — она не хотела уезжать.

— Графиня поступила разумно, — немедленно откликнулся бергер. — Озерный замок — сильная крепость, к тому же скверна его затронет в последнюю очередь.

— Скверна? — Какая, к кошкам, скверна?! Он хочет говорить о графине. — Да, наверное…

— Герман, я уже ставил тебе на вид — ты недооцениваешь опасность. Привычная нам война отложена, но это не значит, что мы вправе наслаждаться миром. Поговорим об этом после, сейчас нам предстоит исполнить наш долг. Ты ведь не знаком с баронессой Юлианой?

— Да я и Вейзеля-то узнал лишь в нынешнюю кампанию.

— Это была достойная пара. Именно такая жена должна быть у хорошего генерала, и, можешь мне поверить, она у тебя будет.

Ойген говорил то же, что и вчера, и месяц назад, но сейчас это стало чушью. Жермон больше не желал слышать про светлые косы.

4

Баронессу Вейзель Лионель встречал еще меньше, чем барона, однако Росио про столь примечательную пару наболтал немало. Когда он еще болтал про всякие забавные мелочи, вроде начальства. Савиньяк поклонился крупной белокурой вдове, что высилась на крыльце, будто принимающий парад военачальник.

— Сударыня, — памятуя об отповеди, данной баронессой марагонским утешителям, Ли решил быть краток, — печальная привилегия сопровождать вас в храм принадлежит герцогу Алва, но он не может ею воспользоваться. Его заменю я, хоть мне и не выпало чести служить под началом генерала Вейзеля.

— Это объясняет, почему вы не смогли сохранить каданские трофеи, — немедленно сообщила баронесса. — Но воюете вы хорошо, всяко лучше фок Варзов. Вы не служили под началом моего мужа, однако он с радостью принял бы под свое начало вашу артиллерию. Хорошо, что вы вспомнили Алву и не стали меня утешать.

— Сударыня, я был рядом с матерью на похоронах отца. Иные утешения сродни кощунству.

— Да. — Она оперлась на предложенную руку, именно оперлась, тяжело и уверенно. — Наш третий сын, родившийся на девятом году брака, если